Эдгар Берроуз - Дочь тысячи джеддаков

– Мне не приходится говорить вам, какое значение имеет это для Барсума. Нужны месяцы, чтобы проникнуть через мощные стены – эта работа уже на ходу, и не приходилось бы особенно тревожиться, если бы машины насосной установки работали исправно, как это было в течение столетий. Но случилось худшее, чего мы опасались. На всем Барсуме приборы показывают быстрое понижение атмосферного давления – машина стала.

– Господа, – закончил он, – нам осталось жить не более трех дней.

На несколько минут воцарилась глубокая тишина, затем поднялся молодой воин и, подняв над головой обнаженный меч, обратился к Тардос Морсу:

– Жители Гелиума всегда показывали Барсуму, как народ красных должен жить. Теперь перед нами случай показать, как следует умирать. Вернемся к нашим обязанностям, как если бы нам предстояла тысяча плодотворных лет жизни.

Зал огласился рукоплесканиями, и так как не оставалось ничего лучшего, как попытаться собственным примером успокоить тревогу населения, мы разошлись с улыбкой на губах и гложущей тоской в груди. Когда я вернулся в свой дворец, слух успел уже достигнуть ушей Деи Торис, и мне пришлось сообщить ей все, что я узнал.

– Мы были очень счастливы, Джон Картер, – сказала она, – и я надеюсь, какая бы судьба не постигла нас, она позволит нам умереть вместе.

Ближайшие два дня не внесли в воздушное снабжение заметной перемены, но на утро третьего дня на крышах высоких зданий стало трудно дышать. Население высыпало на улицы и площади Гелиума. Остановились все дела. Но большинство людей храбро смотрело в лицо неизбежной судьбе. Тут и там, однако, мужчины и женщины предавались тихому горю.

К середине дня многие начали сдавать, и в течение часа народ Барсума начал тысячами впадать в бессознательное состояние, предшествующее смерти от удушья.

Дея Торис и я вместе с другими членами королевской семьи собрались в низко расположенном саду во внутреннем дворе дворца. Мы почти не говорили и только следили, как величественная тень смерти приближается к нам. Даже Вула как бы предчувствовал приближение беды и, жалобно визжа, прижимался к Дее Торис и ко мне.

По просьбе Деи Торис маленький инкубатор был принесен с крыши дворца, и она сидела, с мучительной тоской глядя на неведомую зарождающуюся жизнь, которой ей не суждено увидеть.

Когда стало заметно труднее дышать, Тардос Морс поднялся и сказал:

– Простимся друг с другом. Дни величия Барсума миновали. Завтрашнее солнце осветит мертвый мир, обреченный вечно блуждать по небесам, не населенный даже воспоминаниями. Это конец.

Он нагнулся, поцеловал женщин и положил свою сильную руку поочередно на плечи мужчин.

Когда я со скорбью отвернулся, мой взгляд упал на Дею Торис. Ее голова упала на грудь. Она уже не казалась живой. С криком подскочил я к ней и поднял ее на руки.

Она открыла глаза и заглянула в мои.

– Поцелуй меня, Джон Картер! – прошептала она. – Я очень, очень люблю тебя! Как жестоко расставаться, когда жизнь только начала приносить нам любовь и счастье. Когда я прижал ее нежные губы к своим, старое чувство с неудержимой силой овладело мной. Воинственная кровь Виргинии проснулась в моих жилах.

– Этого не должно быть, моя принцесса, – воскликнул я. – Существует, должен существовать какой-нибудь исход, и Джон Картер из любви к тебе проложивший себе путь из иного мира, найдет его!

И с этими словами на пороге моего сознания возникли один за другим девять забытых звуков. Как луч молнии во мраке сверкнуло передо мной их полное значение. Это был ключ к трем могучим дверям атмосферной станции!

Быстро повернувшись к Тардос Морсу и прижимая к груди мою умирающую возлюбленную, я закричал:

– Дайте мне летательную машину, джеддак! Скорее! Прикажите подать самую быструю машину на крышу дворца! Я еще могу спасти Барсум?

Он не стал терять времени на расспросы, и вмиг посланный помчался к ближайшему ангару, хотя воздух был редок и почти исчез на уровне крыш, все-таки удалось снарядить самую быстроходную машину, какую когда-либо производило искусство Барсума. Расцеловав Дею Торис и приказав Вуле, желавшему сопровождать меня, остаться и охранять ее, я со всей прежней ловкостью поднял в воздух машину и со всей скоростью помчался к цели надежд всего Барсума.

Мне пришлось лететь низко, чтобы иметь возможность дышать, но я избрал прямой путь поперек старого морского дна, и мог держаться всего лишь в нескольких футах над почвой.