Айзек Азимов - Странник в раю

- Это ребенок, который учится ходить, - говорил Вильям.

Иногда заходил Дмитрий, которому захотелось посмотреть на их достижения.

- Поразительно! - восклицал он. Энтони, однако, так не думал.

Шли недели, месяцы. Робот делал успехи, возможности его становились все больше по мере того, как в Меркурианский Компьютер вводили все более сложные программы. (Вильям попробовал было говорить о Меркурианском Компьютере как о мозге, но Энтони этого не допустил.) Но то, что получалось, Энтони все-таки не устраивало.

- Это не годится, Вильям, - сказал наконец Энтони. Накануне ночью он не спал.

- Странно, - ответил Вильям холодно. - А я как раз собирался сказать тебе, что мы, кажется, победили.

Энтони с трудом сдержался. Напряженная работа, постоянное присутствие Вильяма и неуклюжий робот - это было больше, чем он мог вынести.

- Я собираюсь уволиться, Вильям. Бросить эту работу. Извини... Ты ни при чем.

- Конечно, при чем, Энтони.

- Дело не только в тебе, Вильям. Это провал. Мы не справимся с задачей. Ты видишь, какой робот неуклюжий, а ведь он на Земле, всего за тысячу миль отсюда, сигнал проходит туда и обратно за доли секунды. Когда он будет на Меркурии, передача сигнала займет минуты, эта задержка заложена в Меркурианский Компьютер. Надеяться, что робот будет работать - безумие.

Вильям сказал:

- Не уходи, Энтони. Ты не можешь уволиться сейчас. Я предлагаю послать робота на Меркурий. Я уверен, что он готов.

Энтони засмеялся громко и издевательски.

- Ты сошел с ума, Вильям.

- Нет. Ты, кажется, думаешь, что на Меркурии будет труднее, а это не так. Труднее на Земле. Этот робот сконструирован в расчете на одну треть земного притяжения, и в Аризоне он работает в условиях тройной нагрузки. Он рассчитан на 400 градусов Цельсия, а работает при 30, он рассчитан на безвоздушное пространство, а работает в атмосфере.

- Робот имеет достаточно ресурсов, чтобы это преодолеть.

- Его механическая часть, безусловно, может это выдержать, а как насчет Компьютера? Его взаимодействие с роботом, который находится не в тех условиях, для которых предназначен, затруднено... Пойми, Энтони, если ты хочешь, чтобы компьютер был таким же сложным, как мозг, тебе придется мириться с идиосинкразией... Знаешь, давай сделаем так. Добьемся совместными усилиями, чтобы робота послали на Меркурий. Экспедиция займет шесть месяцев, а я на это время возьму отпуск. Ты избавишься от меня.

- А кто будет присматривать за Меркурианским Компьютером?

- К настоящему моменту ты знаешь, как он работает, к тому же тебе в помощь я оставлю двух своих парней.

Энтони отрицательно покачал головой.

- Я не могу взять на себя ответственность за Компьютер, и я не возьму на себя ответственность за предложение послать робота на Меркурий. Он не будет работать.

- Я уверен, что будет.

- Полной уверенности у тебя быть не может. А ответственность на мне. Именно я окажусь виноватым. Тебе-то ничего не будет.

Позднее Энтони осознал, что это был решающий момент. Вильям мог бы оставить все как есть. Энтони мог бы уволиться. И они потеряли бы все.

Но Вильям сказал:

- Мне ничего не будет? Слушай, отец с матерью поступили так, как поступили. Хорошо. Я сожалею об этом не меньше твоего, но дело сделано, и есть нечто забавное в том, что получилось в результате. Когда я говорю об отце, я имею в виду твоего отца тоже, и есть масса людей, которые могут сказать о себе то же самое: братья, сестры, брат и сестра. А когда я говорю "мама", я имею в виду твою маму, и есть масса людей, которые могут сказать так же. Но я не знаю двух других людей, даже не слышал никогда о тех, у кого были бы общие отец и мать.

- Я знаю, - сказал Энтони мрачно.

- Да, но попробуй понять мою точку зрения, - Вильям говорил торопливо. - Я гомологист. Я работаю с генетическими моделями. Ты когда-нибудь задумывался о наших генетических моделях? У нас общие родители, значит, наши генетические модели похожи больше, чем любая другая пара моделей на планете. Наши лица доказывают это наилучшим образом.

- Это я тоже знаю.

- Значит, если Проект заработает и ты прославишься, это будет означать, что твоя генетическая модель в высшей степени полезна для человечества, следовательно, моя генетическая модель тоже... Неужели ты не понимаешь, Энтони? У нас общие родители, у меня твое лицо, твоя генетическая модель, значит, твоя слава и твой позор тоже мои. Они мои почти настолько же, насколько и твои, а если мне достанется слава или позор, они твои почти настолько же, насколько мои. Я не могу не быть заинтересован в твоем успехе. У меня для этого больше оснований, чем у кого-либо на Земле, оснований чисто эгоистических, таких эгоистических, какие только можно себе представить. Я на твоей стороне, Энтони, потому что ты - это почти я!