Владимир Данихнов - Минута до рассвета

Сердце на секунду замерло, сомневаясь стоит ли ему отстукивать секунды дальше, а потом забилось как бешеное.

Он ведь понимал, что все напрасно. Поэтому и тянул время. Они могли оказаться на месте крушения еще днем.

— Что ты скажешь? — спросил Эдик у Роя.

Тот пожал плечами:

— Плохо. Ремонтинкам тут возни на неделю. А ведь еще надо обеспечить постоянное прикрытие… Наружу даже руку страшно высунуть — вмиг оттяпают.

Эдик кивнул и выстрелил во мрак — появившаяся в щели между вагоном и стеной мутно-серая голова взорвалась гейзером липкой коричневатой жидкости.

— По бутылочке? — спросил Эдик, доставая из ящика 'Оболонь'.

— Стратегические запасы пропиваем? — попробовал отшутиться Рой.

Эдик серьезно кивнул:

— Ты телеграфируй пока в центр. Расскажи, так мол и так, работа предстоит серьезная. В живых никого не осталось.

Быстрая тень всего лишь на мгновение мелькнула, располосовав вагон на две части — и скрылась, в других тенях, неживых и неподвижных.

Рой этого не заметил, он увлеченно тыкал в клавиши радиотелефона, пытаясь связаться с городом.

— Лучше скажи… — прошептал Эдик, поднимаясь, — чтобы они заварили выход и сюда не совались…

Рой замер с трубкой в руке.

Вид у него был довольно жалкий.

Теней стало уже намного больше.

И он их увидел.

Люди, которые только что сплошным ковром покрывали пол вагона, поднимались на ноги и с невообразимой ловкостью атаковали их.

Почти сразу не повезло Сереже — мальчишку мгновенно накрыла куча-мала однообразно бледных тел с необычайно живыми глазами.

Ибрагим еще некоторое время отстреливался, а когда понял, что шансов нет, засунул дуло пистолета в рот и выстрелил.

Его схватили за ноги и оттащили вглубь вагона. Эдику почудилось, что он слышит чавканье. Хотя вряд ли — расстояние было слишком велико.

Эдик с Роем стояли спиной к спине рядом с ящиком и выцеливали серые тени, кружащие вокруг них безумный хоровод, но ни разу не попали — вампиры не собирались идти напролом, как в каком-нибудь старинном фильме ужасов.

— Эй! — крикнул кто-то из бледнокожих. — Сдавайтесь по добру, по здорову! Ваш друг уже с нами!

Сначала было тихо…

— Ребята, это здорово! — крикнул Сережа, который, впрочем, не спешил выходить на свет. — Забудьте о том, что вам говорили раньше! Все это туфта! Я… я никогда не чувствовал себя так хорошо, так легко, так свободно… вы ведь тоже можете стать бессмертными, парни!

Пуля визгливо чиркнула по металлу и ушла куда-то во мрак. Рой дрожащей рукой вставил в винтовку новый магазин.

— Эй, мы ведь легко можем вернуть эту пулю! — весело проговорил Сережа. — Но мы хотим дать вам шанс! Эдик, Рой, зачем повторять судьбу Ибрагима? Идите к нам…

— Я хочу видеть свою дочь, — тихо, очень тихо произнес Эдик.

Но вампиры его услышали.

Это случилось неделю назад.

Позже он скажет товарищам, что почувствовал что-то зловещее, жутко неправильное, когда ключ сухо щелкнул в замке, и дверь с легким скрипом отворилась.

На самом деле было не так. В тот вечер ему было хорошо, необычайно хорошо, такого не случалось уже несколько лет подряд после смерти жены. Сегодня на работе он вдруг понял, что в жизни еще не все потеряно. У него есть семья и замечательная дочь.

Эдик вошел в прихожую, стащил с ног ботинки и только тогда крикнул:

— Инга! Я дома!

Квартира отозвалась тишиной и перещелкиванием старинных часов-ходиков. Однако это не было тишиной пустой комнаты, Эдик чувствовал, что в квартире кто-то есть.

Он замолчал, прислушался, растерянно поглаживая правый карман брюк, в котором держал часы, подаренные женой в день свадьбы. Неслышно ступая, прошел по коридору, заглянул в зал. Шагнул дальше, к ванной комнате.

На полу перед крепкой дубовой дверью валялась пухлая книжица в переплете из дешевого кожезаменителя.

И вот тут только Эдик почувствовал, что случилось что-то жутко неправильное, зловещее…

Двигаясь на автомате, он поднял фотоальбом с пола и постучал в дверь ванной.

— Уходи… — тихо ответила Инга.

— Доченька, милая… — прошептал он. — Открой…

— Не пытайся выломать дверь, — сказала она. — У меня твой нож, отец…

— Я… — начал было Эдик, но замолчал не в силах произнести хоть что-нибудь.

— Я знала, что у тебя есть альбом, в котором хранятся ваши с матерью фотографии, — прошептала Инга. — Я видела эти фотографии — свадьба, мое рождение, ваши счастливые улыбки… Господи, как я тогда любила тебя, папа… за то, что после матери у тебя не было ни одной женщины… за то, что ты продолжал любить ее… Я и не подозревала, что есть еще один альбом.