Ари Штернфельд - Великое испытание

В ракете три реактивных двигателя, расположенных один над другим; пока работает нижний. В нем, как и в остальных, по два бака: с горючим и с жидким кислородом. Эти жидкости по трубам поступают в камеру сгорания и с огромной силой извергаются наружу в виде раскаленных газов. Подобно тому, как медуза, выталкивая воду, плывет вперед, так и мы возносимся, оставляя за собой длинный огненный след.

Содержимое нижнего двигателя сгорит за 41 секунду. Затем его пустая оболочка автоматически отцепится и, развернув над собой невоспламеняющийся парашют, опустится на Землю.

Ракета несется все выше. На экране светящимися стрелками сверкает трасса перелета. Счетчик показывает, сколько километров пройдено. По расчетам, через 5 секунд надо изменить направление полета.

Если бы мы даже чувствовали себя в кабине свободно, то и тогда не сумели бы с абсолютной точностью управлять ракетой. Промедлив хоть бы одну десятую долю секунды, мы сойдем с курса. Нам помогают прекрасные автоматы. Они послушно выполнят волю команды — надо лишь им заранее приказать. За этими приборами следят электрические контролеры, подтверждая их исправность зеленым огнем ламп. Если прибор выйдет из строя, нарушится работа двигателя или другого устройства, загорится красная лампочка.

На панели штурвала смонтированы разноцветные кнопки. Нажимаю кнопку с буквой «Р», которая связана с механизмом рулей. Они через 5 секунд повернули точно на 5 градусов, и поток раскаленных газов, отклоненный сверхпрочными лопастями рулей, изменил направление нашего полета. Мы это замечаем по лучам Солнца. Только что они косо ложились на стенку кабины, а теперь падают на пол.

Каждое мгновение на учете. Стрелка секундомера бежит по кругу, приближаясь к цифре «41», отмеченной красной чертой. Это значит, что догорают последние килограммы горючего в нижнем двигателе. Сейчас он полностью опорожнится и полетит вниз.

Зеленый свет лампы автоконтролера говорит о том, что сбрасывающее устройство исправно. Такая же лампа горит рядом: электрическая искра готова воспламенить горючее во втором двигателе. Преодолевая тяжесть, нажимаю кнопку панели с надписью «Д-2», что означает второй двигатель, а бортмеханик сжимает штурвал, чтобы действовать самостоятельно, если неожиданно откажут приборы.

Кабина вздрагивает. Меня слегка подбрасывает вверх. Это отпал нижний двигатель.

Воспламенится ли топливо во втором двигателе? Кажется, что время остановилось. Если топливо вспыхнет хотя бы на четверть секунды позже, то это изменит режим полета. Через стены кабины доносится однообразное жужжанье двигателя. Все в порядке.

Радиосигналы передают в институт показания приборов. Даже пульс, который во время полета колеблется в широких пределах, регистрируется телеизмерителями на Земле. На передачу телеграмм у нас не хватило бы времени. Руководители института находятся в телевизионной студии, где стоят приемники. Поворачивая рукоятку телевизора, я тем самым даю знать, что буду принимать передачу с Земли. Вспыхивает экран, и на нем возникают знакомые лица. Динамик доносит голос директора:

— Метеор (так нас называют), вас приветствует Земля. Мы все время…

Не успеваю дослушать конец фразы: бортмеханик перебивает:

— Падает ускорение!

Ярко горит красная лампа — сигнал тревоги. Ракета должна увеличивать скорость каждую секунду на 33 метра в секунду. А счетчик показывает 28. Как быть?

Проверяю кривую полета. Тем временем директор быстро перелистывает альбом с таблицами расчетов, а за его спиной что-то вычисляют сотрудники.

Решение надо принять как можно быстрее. Рядом с директором появляется фигура врача. Его лицо озабоченно. Он опасается, что мы так увеличим поступление горючего и кислорода в камеру сгорания, что резко возрастет перегрузка и нам будет трудно ее выдержать. Он может быть спокоен: чрезмерного сгорания автоматы не допустят.

Все происходит в какие-то доли секунды. Я нахожу нужную точку на кривой полета, поворачиваю штурвал, и скорость горения усиливается. Рвутся выхлопные газы. Прерывается телевизионная связь с Землей. Возрастает перегрузка, и веки наливаются свинцом.

Кто виновен в замедлении? Конструкторы? Нет. Они создали машину, предвидя все, что возможно; до предела насытили ее автоматами, облегчающими труд команды. По неизвестным нам причинам прибор чуть-чуть отклонился от режима, и мы немедленно его поправили. Главное, ошибка во-время замечена и устранена.