Ким Ньюман - Время и относительность

– «Вимпи-бар», – перекрикивая рёв ветра, показала рукой Джиллиан.

Я вспомнила это заведение и увидела под белым покровом его красную вывеску. Это был ресторан с гамбургерами, в американском стиле, названный в честь персонажа мультфильмов о матросе Попае, которые так любит Малколм. «Вимпи-бары» открывались по всему городу, приходя на смену забегаловкам «Гэфф и Лайонс» с их недомытыми ложками. Внутри в них всё было из яркого пластика, включая форму официанток и тюбики кетчупа в виде помидоров.

Чтобы пересечь тротуар, нам пришлось взяться за руки и брести сквозь снег.

Джиллиан навалилась на дверь плечом, но нам с Джоном пришлось ей помочь. Мы ввалились в ресторан. Внезапное прекращение метели и рёва было для нас шоком. Покалывание кожи у меня стало сильнее, перерастало в жжение. Я боялась, что через несколько минут моё лицо превратится в свисающие красные лоскуты.

Я думала, что день уже подходил к концу, и уже почти наступила ночь, но часы показывали лишь чуть больше двенадцати.

– Дети, – встревоженно сказал мужской голос при нашем появлении.

– Здесь больше нет места, – сказал другой голос. – Это наше место. Тут хорошо. Есть еда.

– Закройте за собой дверь, – сказал первый голос. – Вы что, в конюшне выросли?

Чтобы пересилить снег, нам пришлось толкать дверь втроём. Никто не подошёл к нам помочь.

В кафе было темно, лампы не горели, большое окно на улицу было засыпано снегом. Мои глаза приспособились к такому освещению.

Возле стойки сгрудились несколько человек.

– Сьюзен! Сьюзен! – сказал тонкий голосок.

Маленький человечек подбежал ко мне и бросился на шею, целуя моё лицо. Я немного покачнулась, но не упала.

Это был Малколм.

– Я заблудился, Сьюзен, – сказал он. – Когда в школу шёл.

Я обняла его и поцеловала. Гонка-ковбоя я тоже обняла и поцеловала. Я поняла, что плачу. До этого боялась даже думать о том, что случилось с Малколмом.

– У тебя лицо красное, – сказал он.

– Ну, спасибо, – ответила я, изображая обиду.

Он промокнул бумажной салфеткой снег и слёзы на моих щеках. Я снова подумала о том, как я сейчас выгляжу, и решила, что не хочу этого знать. После того, как Малколм протёр мне лицо, я снова начала ощущать кожу.

– Это жених Лобастой, – сказала Джиллиан.

Ну и пускай дразнятся. Я опустила Малколма на пол. Мокрым рукавом я смахнула льдинки с волос.

– Сосульки ранят, – сказал Малколм. – Смотри, я поцарапался.

У него на запястьях были красные линии. Не глубокие, но смотрелось неприятно.

– Но я был храбрый.

– Конечно, ты храбрый, Малколм, – сказала я. – Твоя мама будет гордиться тобой.

Внезапно я забеспокоилась о маме Малколма. Когда это всё закончится (закончится ли?), будет очень большой список погибших. Я прижала к себе Малколма так же крепко, как он прижимал Гонка-ковбоя.

– Я знаю этих девочек, Генри, – сказала женщина, считавшая, что для нас там нет места. – Очень испорченные. Помнишь, я рассказывала тебе о них в субботу вечером? Красятся уже, в их-то возрасте!

Я не сразу узнала статную женщину в пальто с меховым воротником и лиловых перчатках. Это была миссис Хей из молодёжного клуба, а рядом с ней стоял её муж. Седые волосы викария были похожи на растрёпанное гнездо, в котором лежало красное яйцо-лысина. Одно из стёкол его очков треснуло.

– Я тоже их знаю, – сказал ещё кто-то. – В «Помпе» их видел.

Это был Зак из «Ребят Сверх-тонников». Вся прошлая суббота напомнила о себе.

Зак был по-прежнему в чёрной кожаной куртке и в перчатках мотоциклиста, но сегодня он выглядел моложе, не таким страшным. И он был один.

– О, это ты, – простонала Джиллиан. – От тебя не спрячешься.

– Если бы я мог выбрать, какие ангелы возникнут из снега, – сказал он Джиллиан, – я бы выбрал Бриджит Бардо, а не вас.

– Сарказм – низшая форма комедии, Флэш.

– Ты явно не видела фильмов Нормана Уиздома [13] Русскоязычным людям он может быть известен как создатель образа мистера Питкина. .

Меня поразило, что Зак и Джиллиан нравятся друг другу. Даже посреди этой метели они нашли время для каких-то чувств, помимо страха.

Были там и незнакомые лица: официантка в униформе «Вимпи», со светловолосой высокой причёской-ульем, и полисмен без шлема, у которого рука висела на импровизированной повязке.

Хейи, похоже, тут командовали.

Все они явно прошли через какие-то приключения , которые изменили и их, и то, каким они видели мир. Или же просто дали им оправдание, чтобы вести себя так, как им всегда хотелось.