Ким Ньюман - Время и относительность

Но я права. Я знаю.

Мне нужно держать рот на замке. Людям не нравится, когда им сообщают о том, что будет дальше. У них от этого дискомфорт. Не верите – спросите у Кассандры. Она видела будущее, и за это её забили до смерти.

Я ненавижу спаренный урок географии в пятницу утром, и «Игры» в обед (разновидности гладиаторских поединков под названиями «нетбол» и «хоккей»). Я ненавижу школьников.

А особенно ненавижу Ф. М.! Он опасный хулиган, хуже, чем парни в кожанках, которые в «Помпу» ходят. Весь смысл его жизни состоит в том, чтобы сделать жизни своих одногодок мучением. У него есть банда.

Мы в 1963-ем году уже, наверное, пять месяцев. Такое ощущение, что пять месяцев. Но когда бы мы ни останавливались, всегда кажется, что пять месяцев. Вам может показаться невозможным провести пять месяцев в 1963 году, если сейчас всего лишь март, но это лишь доказывает насколько вы ограничены хронологической системой упорядоченного времени.

– Последовательность, ха! – сказал дедушка вчера или через день. – Её не существует, детка. Разве что в умах дурацки буквальных существ типа односердечников, проживающих на этой планете. Если будешь пытаться в ней разобраться, только запутаешься. Делай, что нужно, а потом уже думай о том, сможет ли кто-то тебя вписать в свою абсолютно необоснованную идею о последовательном течении событий. Без противоречий нас было бы очень просто выследить. Ты никогда об этом не думала? Для нас важно не быть излишне последовательными.

Дедушка имеет в виду, что он постоянно что-то делает с Будкой, и за временем уследить невозможно. Это одна из причин, почему я начала писать дневник. Я уже сейчас вижу, что писать дни по порядку будет огромной проблемой. Наверно, я заброшу это дело. Дедушка говорит, что я бросаю всё, что сложно, и фыркает о моём поколении. Можно подумать, что сотни лет назад подростки были просто ангелами и умницами, с жадностью поглощавшими мудрость старших. Сотни лет назад и в альтернативной вселенной – может быть...

Он же и сам бунтарь.

В том, что мне приходится ходить в школу, я виновата сама. Это была моя идея. Я думала, что важно «влиться»; у меня, как у Пиноккио, появилась мания «стать настоящей живой девочкой». Дедушка не пожалел времени на то, чтобы объяснить мне, что по его мнению я поступаю глупо. Подделать все записи в каталогах, документы, формы, которые были нужны для того, чтобы я поступила в школу Коул Хилл, было непросто. Дедушка настаивает на том, чтобы я не бросала свою «детскую прихоть», иначе весь этот труд окажется напрасным. Небольшие сложности типа подделки документов всегда вызывают у него энтузиазм. Он обожает запутанные проблемы, которые бросают вызов его уму, и иногда так увлекается деталями, что забывает, зачем всё это было нужно.

Дедушка раздобыл экзаменационные вопросы для выпускников начальной школы и заставил меня отвечать на них. Я не справилась, потому что постоянно пыталась спорить с глупыми вопросами. Поэтому он отдал меня в обычную среднюю школу, а не в школу с углублённым изучением предметов, иными словами я попала в школу, где учились и мальчики, и девочки (с социальной точки зрения это, наверное, правильно, но есть и свои недостатки, например Ф. М.), где к ученикам обращаются по имени (за исключением тех моментов, когда на них кричат) и есть один объединённый предмет «Наука» вместо отдельных химии, физики, и биологии. В шестнадцать лет мы должны будем закончить наше обучение и устроиться работать. Большинство из нас ждут этого не дождутся.

Иногда я такая дура. Школа!!! Какая жалкая, бессмысленная идея! Просто Абсурд (моё слово недели). Дедушка ведь не пошёл устраиваться на работу в автобусе или секретарём адвоката, чтобы быть незаметным среди «туземного населения». Возможно, он просто хочет, чтобы я ему днём не мешала. Ведь вряд ли школа может меня действительно научить чему-то.

Вчера на «Науке» мы сорок минут потратили на то, чтобы выяснить, что магний горит. Откровение, которое потрясает установившиеся взгляды на природу вселенной до основания. У меня был соблазн зажечь одну из дедушкиных вечных спичек и послушать, что об этом расскажет бедный усердный мистер Честертон.

А особенно я ненавижу мистера Грейнджа. «Грозного» Грейнджа. Он наш классный руководитель, а это означает, что рано утром и во второй половине дня, когда он проводит переклички, мы в его полной власти. Я в 4-ом «Г» классе; 4 означает год, а «Г» – Грейндж. Он называет имена и ставит в табеле галочки о присутствии, словно надеясь на то, что за прошедшую ночь или во время обеда мы понесли большие потери, и он сможет провести жирную чёрную линию, вычёркивая жертву. У него из ушей растут волосы, а преподаёт он мой самый нелюбимый предмет – географию. Каждый раз, когда я называю страну названием из другого времени или неправильно называю столицу, он напевает строчку из ужасной песни, и призывает весь класс подпевать ему: