Александр Тюрин - Он хотел воевать на МиГе

После того, как меня выпустили, я взял пару месяцев на то, чтобы самостоятельно прийти в себя, разобраться с тем, кто я есть, поэтому улетел в Грецию, на Кос. Но позавчера в местном аэропорте мне пришлось встречать Шейлу с ее подругой. Это долбанный доктор, похоже, меня сдал…

Где-то через час после того, как стемнело, вернулись женщины. Они успели пробежаться по лавчонкам и принялись жарить скумбрию на решетке. Потом, глотнув «Узо», стали исполнять что-то смахивающее на сертаки. И давай упрашивать меня присоединиться…

Пока я парился в психушке, Шейла изменилась. Нет, не внешне. Она почти не постарела; пожалуй даже улучшила обводы и прочую фигуру за счет упорных занятий шейпингом — в постели она показала себя даже чересчур активной и требовательной. Зато стала сухой, расчетливой; теперь славистика для нее бизнес — она консультирует Совет по международным отношениям в части того, как можно еще прижучить русских. А вот Ада… что-то их связало, пока меня не было. И, сдается мне, не только научные вопросы, которые решает эта румынская студентка во время стажировки в Беркли. Судя по шраму на ее щеке, по мозолям на руках, характерным для тех, кто применяет огнестрельное оружие, по ее быстрым точным движениям, она делала какую-то работу для нашего правительства в странах «восточного блока». Там же у Буша с Клинтоном полно достижений: передравшиеся этносы, взорвавшиеся газопроводы, покончившие «самоубийством» генералы, замершие заводы…

Я встал и сделал несколько неуверенных шагов по песку — ну, раз сиртаки, тут не возразишь.

Одна моя рука лежит на плече моей жены, другая — на талии Ады. Она ж с Балкан, у нее хорошо получается, да еще и мне помогает выделывать правильные коленца. А талия у нее, между прочим, узкая гибкая. Если моя рука случайно поднимается выше, то задевает ее грудь, которая как на пружинках, а лифчика она не носит. В эти моменты Адины глаза-маслины бросают на меня быстрый взор и мне становится жарче. Да, как бы масло не перегрелось, пора обороты на минимум и выруливать на посадку…

«Мягкой посадки» не получилась. Земля вдруг со страшной скоростью помчалась ко мне навстречу — в итоге, удар в лоб и нос, кровь наполнила носоглотку и смешалась там с песком. Когда я окончательно пришел себя, то обнаружил, что на руках у меня самозатягивающие пластиковые наручники. А еще, что Шейла и Ада обматывают меня изоляционной лентой, начиная с ног.

— Хороши себе шуточки, эй, девушки, поиграли в изготовление мумии и хватит.

И это оказалось последним, что я им сказал. Лента залепила мне пол-лица — дамам было всё равно, смогу я дышать дальше или нет — и только неплотное её прилегание к коже в районе носа спасало меня от удушья.

— Это не шуточки, Нейл, или кто ты там теперь, — сказала Шейла. — Всё вполне всерьез. Ты скоро умрешь и это будет довольно неприятной процедурой. Но ведь ты и сам проделал ее с Джейком.

Я увидел ногу Ады — оголенную и приятную на вид. Она ударила пяткой — так же удобнее, если ступня босая — мне по лицу и хихикнула:

— А я непрочь была потрахаться с американским летчиком, пусть и в отставке, но ты, оказывается, русский. Если бы не русские, мы бы жили как во Франции.

В ответ я промычал. В переводе это означало: «Если бы не русские, от вас бы сейчас осталась кучка турок». Тут с другой стороны приложилась пяткой моя, так сказать, жена. И выбила зуб, который мне пришлось проглотить, потому что не выплюнуть.

— Это тебе за Джейка. Ты уж решил, что легко отделался.

В свете фонаря замелькали две фотографии — Шейла тыкала мне ими в лицо. На одной был я образца февраля-марта 1953, а на другой — после выхода из психушки.

— Ты не Нейл. Какой ты Хэнделсон? Форма ушей другая, носа, очертания рта не такие. Ты ниже Нейла ростом.

Я не мог ей сейчас объяснить, что мочки ушей «обвисают» с ходом лет, что рост человека уменьшается, когда он стареет, что нос сломал мне санитар, когда «упаковывал» меня — после того, как я немного попротестовал против пичканья меня психотропами. А очертания рта весьма зависят от того, какие зубы у вас спереди, свои или вставные — мне их как раз ставили в психушке, причем по самому дешевому варианту.

— И вот тебе за Нейла.

Шейла выбила мне еще один зуб, который тоже надо было глотать вместе с песком и кровью. Один из последних натуральных — как будто они мне уже не нужны.

Женщины потащили меня к воде и я понял, сейчас будут топить. По плеску воды было слышно, что рядом с берегом болтается резиновая лодка. Это совсем хреновый выбор, я ведь не моряк, а летчик, и моя законная привилегия убиться, крепко стукнувшись об землю.