Григорий Адамов - Победители недр (Первое изд. 1937 г.)

— Очень хорошо, Илья, — сказал Мареев, быстро придя к этим выводам — Бурильщики увеличат наши шансы. Но все-таки нам не обойтись без помощи торпеды...

— Торпеды? Что ты этим хочешь сказать?

Мареев подробно ознакомил Цейтлина с действительным положением вещей и со своим решением отправить в торпеде на поверхность Володю и одного из взрослых членов экспедиции. Цейтлин был чрезвычайно поражен.

— Как же так, Никита? — спросил он. — Ведь раньше ты сообщал совсем другое о запасах кислорода. У вас должна была получиться какая-то экономия?

— Она и получилась. Но сегодня ее пришлось всю целиком израсходовать и сверх того много истратить из основного запаса...

И Мареев осторожно рассказал Цейтлину о внезапной болезни Брускова, которая вызвала необходимость в усиленной трате кислорода как для него, так и для остальных членов экспедиции, много работавших в эти тяжелые часы. Что касается воды, то ее так мало и так приходится уже страдать от жажды, что надеяться на электролиз нечего.

В конце концов Цейтлин, до-нельзя огорченный, все же согласился, что без отправления торпеды не обойтись. Решили, что Цейтлин немедленно начнет готовить площадку для приема торпеды, всячески ускоряя в то же время работу бурильщиков.

Отправление торпеды назначили на восемь часов утра следующего дня. Необходимо было проверить ее механизмы, радиостанцию, зарядить аккумуляторы, обеспечить людей продовольствием и водой. Дел оставалось много, и они требовали добавочного расхода кислорода для увеличения работоспособности людей.

Окончив разговор с Цейтлиным, Мареев позвал Володю и спустился с ним в нижнюю камеру. Надо было начать снаряжение торпеды в долгий, опасный путь.

После перемены положения всего снаряда торпеда лежала почти горизонтально, днищем на трехногом домкрате, а корпусом на трех слегка изогнутых полозьях, протянутых до выходного люка.

— Никита Евсеевич, — сказал Володя, разворачивая длинный провод для зарядки аккумуляторов, — Никита Евсеевич, с какой скоростью сможет итти торпеда в этих породах?

— Если в габбро она могла делать по восемь метров в час, то здесь не менее десяти, — ответил Мареев, тщательно осматривая выходной люк торпеды.

— Значит, в пути придется быть около восьмидесяти шести часов, или трое с половиной суток, — подсчитал Володя, думая о чем-то своем.

— Да, немного больше этого, — согласился Мареев. — Я тебе потом подробно объясню, как нужно будет вести торпеду, — добавил он.

Володя помолчал, сохраняя все то же выражение сосредоточенности. Задумчивость не покидала его с тех пор, как было твердо решено, что он отправится в торпеде. Через некоторое время он опять обратился к Марееву:

— Никита Евсеевич, а какой запас кислорода будет в торпеде?

Мареев повернул голову и бегло посмотрел на него.

— На четверо суток, — ответил он.

— Для полного... то есть нормального дыхания? — продолжал допрашивать все с тем же сосредоточенным видом Володя.

— Да, конечно...

После короткого молчания Володя опять спросил:

— А в снаряде сколько останется кислорода? На сколько времени?

— Чего это ты допытываешься, Володя? — спросил в свою очередь Мареев и, не дождавшись ответа, сказал: — После вашего отъезда в снаряде останется некоторая часть кислорода из того, что приходилось бы на вашу долю. Благодаря этому остающиеся смогут, экономно расходуя его, ждать около пяти суток.

— Пять суток... пять суток... — задумчиво повторял Володя. — И не больше, Никита Евсеевич?

— Может быть, немного больше.

— Но ведь и в торпеде можно экономно дышать, — быстро сказал Володя. — Зачем же давать нам полный запас? Оставьте еще немного для себя...

Мареев усмехнулся и покачал головой.

— Спасибо, Володя... Но этого нельзя делать... Мало ли что случится с торпедой в пути! Скорость, может быть, будет не та... Какая-нибудь неожиданная задержка... Ну, иди, присоедини аккумуляторы...

Когда Володя уже скрылся в торпеде, Мареев сказал ему вслед:

— Через пять минут после того, как начнется зарядка, пусти на малый ход буровой аппарат...

— Хорошо, Никита Евсеевич,— донесся голос Володи.

Скоро послышалось приглушенное гудение мотора в торпеде, и ее тупая вершина, покрытая чешуей из острых пластинок, начала медленно вращаться. Мареев внимательно осматривал каждую пластинку и с помощью приборов проверял ее прочность. Но мысль возвращалась к вопросам, неотступно следовавшим за Мареевым.