Дэвид Вебер - Испытание адом

– Предположить-то вправе, но предположение не есть доказательство, – возразил Симмонс – Да, он знал, где находятся камеры и как их отключать, из чего следует, что у него имелась возможность это сделать. Каждый из упомянутых четырех случаев был связан с эпизодом, когда подсудимый доставлял пострадавшую к себе и вступал с ней в связь...

– Насиловал ее, сэр, – мрачно поправила его Гонсальвес.

Симмонс помолчал, потом кивнул:

– Да, насиловал.

– Именно так, – с ледяной улыбкой подтвердила Лонгмон. – Ни коммодор Симмонс, ни я вовсе не собирались убеждать суд, будто этот мерзавец не принадлежит к худшим человеческим отбросам. Речь о другом: о том, что заявление Хеджес и Устермана, касающееся убийства, не подкреплено более вескими уликами. Подсудимый не отключал камеры в течение более чем трех недель, предшествовавших смерти Вейлер, и мы можем предположить, что в день ее убийства он сделал это именно для того, чтобы скрыть улики, опровергающие его «алиби». В таком случае убийство не результат спонтанной вспышки ярости, но было совершено с заранее обдуманным намерением. Другое дело, что все наши предположения так предположениями и остаются. Непонятно, с чего бы он вообще стал заботиться об алиби: гражданин Трека не раз заверял своих подчиненных в том, что такие мелочи, как расправа с «врагами народа», никогда не будут ставиться им в вину.

В голосе гражданки адмирала прозвучало тщательно сдерживаемое презрение. Но то что, несмотря на отвращение к Мангрему, она все же поддерживала аргументы защиты, лишь делало ее позицию еще более взвешенной и обоснованной.

– Тут она права, Синтия, – вынужден был признать Хёрстон, и капитан Гонсальвес печально кивнула.

– Знаю, – сказала она. – Именно это я и имела в виду, когда говорила, что «в документах много пробелов». Просто мне противно даже думать, что придется оставить этого гнусного мерзавца в живых. Убил он Вейлер сам или нет, но после того, что он с ней сделал, виновным в ее смерти все равно следует считать его.

Я тоже не в восторге от перспективы оставить негодяя в живых, – сказала Лонгмон. – Более того, с моей точки зрения любая форма изнасилования должна караться смертью. Но мы не издаем законы и не имеем права вносить в них изменения. Если наш суд намерен действовать в соответствии с Денебскими соглашениями...

Она пожала плечами, и МакКеон с тяжелым вздохом кивнул.

– По моему, все высказались и пришли к консенсусу, – сказал он. – Предлагаю приступить к вынесению вердикта. Прошу высказаться по процедуре: будем проводить тайное голосование или открытое?

Он оглядел стол и остановил взгляд на Лонгмон, являвшейся старшей по чину.

– Меня устраивает открытое, – сказала гражданка адмирал.

– И меня, – заявил Симмонс.

Все высказывались устно, а не письменно, поскольку каждое произнесенное в совещательной комнате слово записывалось.

– Согласна на открытое, – со вздохом сказала Гонсальвес.

– И я, – с еще меньшей охотой произнес Хёрстон.

– Итак, мы единогласно пришли к решению об открытом голосовании. Прошу высказываться по пунктам обвинения. Первое: изнасилование второй степени. Коммандер Хёрстон?

МакКеон, по старинному флотскому обычаю, начал опрос с младшего по званию.

– Виновен, – невыразительным голосом ответил Хёрстон.

– Пункт второй: похищение человека.

– Виновен.

– Пункт третий: превышение должностных полномочий в личных целях.

– Виновен.

– Пункт четвертый: убийство.

– Виновен.

– Теперь вы, капитан Гонсальвес. Пункт первый: изнасилование второй степени.

– Виновен, – откликнулась Синтия с холодной уверенностью.

– Пункт второй: похищение человека.

– Виновен.

– Пункт третий: превышение должностных полномочий в личных целях.

– Виновен.

– Пункт четвертый: убийство.

– Воздерживаюсь, – буркнула Гонсальвес с гримасой отвращения.

МакКеон повернулся к Симмонсу.

– Коммодор, ваше слово. Пункт первый: изнасилование второй степени.

– Виновен.

– Пункт второй: похищение человека.

– Виновен.

Пункт третий: превышение должностных полномочий 1 личных целях.

– Виновен.

– Пункт четвертый: убийство.

Симмонс замешкался. Несколько секунд он сидел потупясь, а потом, взглянув на МакКеона чуть ли не с вызовом, ледяным тоном проронил:

– Виновен.

МакКеон, вопреки состоявшемуся обсуждению, был не слишком удивлен таким решением. Он кивнул и повернулся к Лонгмон.