Дэвид Вебер - Испытание адом

– Милорды и леди, дамы и господа! – начал он непринужденным тоном человека, привычного к публичным выступлениям. – Я обещал вам «обед в неформальной обстановке» – иными словами, вы сможете спокойно поесть, не отвлекаясь на скучные речи.

Гости рассмеялись, и улыбка Протектора сделалась еще шире.

– И я сдержу свое обещание, – продолжил он, – докучать вам никто не посмеет. Однако у мне есть два объявления, которые, как мне кажется, уместно сделать именно сейчас.

Бенджамин снова выдержал паузу, и на лице его появилось более серьезное выражение.

– Во-первых, – сказал он, – Гранд-адмирал Мэтьюс доложил мне о намерении бюро кораблестроения дать нашему новейшему супердредноуту имя «Хонор Харрингтон», и мать леди Хонор, – он слегка поклонился, адресуясь к доктору Алисон, – только что дала на это свое согласие.

Зал разразился аплодисментами. Они все не стихали, наоборот, становились все громче. Александер увидел, как несколько гостей в форме встали, их примеру последовали другие офицеры, затем штатские, а всплеск аплодисментов превратился в настоящий шквал. Общее воодушевление передалось и Вильяму, поймавшему себя на том, что он тоже вскочил на ноги и отчаянно хлопает в ладоши. Однако за громом рукоплесканий Вильям ощутил не только воодушевление, в нем таились ярость и угроза, заставившие его встревожиться. Он понял, насколько точно предсказал Хэмиш реакцию этих людей на убийство Хонор Харрингтон.

Бенджамин дождался, когда стихнут аплодисменты и гости займут свои места, после чего снова улыбнулся. Несмотря на только что потрясшую зал бурю эмоций, улыбка его казалось почти лукавой.

– Вы поторопились с овациями, – сказал он, покачав головой, – и не дали мне договорить. В противном случае вам уже было бы известно содержание моего второго объявления. Вчера утром леди Алисон Харрингтон сообщила моей старшей жене, что они с мужем ждут ребенка!

Эта простая фраза породила гробовую тишину, в которой и звук упавшей булавки произвел бы эффект удара молота о наковальню. Протектор кивнул и очень серьезно заключил:

– Завтра я официально уведомлю Конклав Землевладельцев о том, что Ключ леди Харрингтон и заботу о подданных ее лена унаследует ребенок, в котором течет та же кровь, что текла в ее жилах!

И тут Александер понял, что недавние аплодисменты лишь показались ему громовыми. Разразившийся гром заглушил бы и шум бушующего океана. Тем временем Алисон Харрингтон, зардевшись то ли от возбуждения, то ли от смущения, по просьбе Протектора встала, чтобы ликующий зал мог ее видеть.

Когда по прошествии целой вечности овации стихли, внимание Александера привлек стоявший у стола Протектора сероглазый мужчина, выглядевший непривычно молодо (по меркам Грейсона) для человека, облаченного в адмиральский мундир.

– Ваша светлость!

– Да, адмирал Янаков? – с некоторым удивлением откликнулся Бенджамин.

– С дозволения вашей светлости, мне хотелось бы провозгласить тост.

Протектор после недолгого размышления кивнул:

– Разумеется, адмирал.

– Благодарю, ваша светлость.

Взяв свой бокал, Янаков поднял его так, чтобы темно-золотая жидкость поймала свет, и звенящим от волнения голосом провозгласил:

– Ваша светлость, милорды и леди, дамы и господа! Да здравствует землевладелец Харрингтон... и проклятие хевам !

Раздавшийся в ответ рев одобрения лишь чудом не обрушил потолок Тронного зала.

– Интересно, сможем мы в этом месяце хоть чуток передохнуть? – пробормотал Скотти Тремэйн, раздраженно утирая банданой струившийся по лицу пот. Попытка придать голосу невозмутимость ни к чему не привела: присутствующие знали его слишком хорошо, чтобы позволить себя провести.

– Ну откуда мне это знать, сэр? – ответил Харкнесс.

В этой вроде бы почтительной фразе прозвучало такое бесконечное терпение, что Тремэйн не выдержал и расхохотался.

– Прошу прощения, старшина, – сказал он, сунул бандану в боковой карман брюк (не трофейных, от мундира Госбезопасности, а сшитых, как и бандана, добровольным главным портным лагеря «Геенна» Анри Десуи) и пожал плечами. – Просто ожидание действует на нервы, а когда к нему добавляется еще и такое... Впрочем, нервишки у меня расшатались. Не то что раньше.

– У меня тоже, сэр, – рассеянно обронил старшина и крякнул торжествующе, когда заставившая его повозиться панель наконец откинулась.

– Посветите, сэр, – попросил он, и Тремэйн направил луч фонарика в отверстие ведущее в отсек коммуникационного оборудования шаттла.