Дэвид Вебер - Флагман в изгнании

– Но… – открыла рот Хонор, потом, хмыкнув, закрыла. – Ладно, буду молчать и вести себя хорошо. Но вы следите за ситуацией?

– А вы следите за донесениями о вражеских силах, адмирал Харрингтон? – спросил Бенджамин. Они обменялись многозначительными кивками.

– Вот и я тоже. Иногда эти поганцы застают меня врасплох, но не потому, что я не обращаю на них внимания. Так годится?

– Годится, сэр, – сказала Хонор.

– Отлично! Потому что… – протектор улыбнулся, прислушиваясь к шуму из детской, – священный террор приближается, и если мы их поймаем, то как раз пора обедать.

Гражданке вице-адмиралу Эстер МакКвин не сообщили истинной цели операции «Магнит», но она прекрасно знала, в каком сложном положении находился флот до сражения у звезды Тревора. Это означало, что операция очень важная, особенно если учесть мощность ее оперативной группы. Конечно, кисло поправила она себя, не отрываясь от экрана, на самом деле Тридцатая оперативная группа не принадлежит ей полностью. Она была благодарна Комитету общественного спасения за то, что с ее пути убрали офицеров из семей Законодателей, но ей вовсе не улыбалось держать на флагманском мостике одного из сторожевых псов Комитета – для надзора за ее действиями.

Она загнала эту мысль подальше в закоулки сознания, повернулась и преданно взглянула на гражданина комиссара Фонтейна, стараясь не выказать неприязнь. Когда-нибудь, обещала она себе, когда-нибудь…

Фонтейн улыбнулся ей, удерживая на лице привычную маску человека, глубоко озадаченного всеми этими флотскими проблемами. Ее довольная физиономия его злила. Он не больше других любил, когда его считали дураком, особенно если эту низкую оценку даже не потрудились скрыть. С другой стороны, он очень много труда положил на то, чтобы доказать МакКвин, что он всего лишь заурядный безграмотный пролетарий, далеко превысивший свой уровень компетентности. Фонтейн вовсе не собирался доводить до ее сведения, насколько хорошо он разбирается в действиях ее группы и уж намного лучше ее самой понимает смысл задания.

Государственная безопасность долго и тщательно отбирала комиссара для МакКвин и наконец остановилась на Эразмусе Фонтейне, хотя секретарь Сен-Жюст и не хотел его отпускать. Сморщенный коротышка Фонтейн напоминал безобидного провинциального дядюшку, но внешность была обманчива. Граждане комиссары (конечно, кисло подумал Фонтейн, теперь всех надо звать гражданами, прол – это ведь неуважительная кличка) большей частью произошли из тех, кто больше всего ненавидел Законодателей и всей душой радовался убийству президента Гарриса. Иногда их ненависть была вполне рационально порождена неравенством, существовавшим при старом режиме, но люди оставались людьми. Большая часть официальных шпионов Комитета ненавидела старый режим просто потому, что при нем они носили клеймо неудачников. Многие рады были помахать кнутом, как только он оказался у них в руках, хотя офицеры, за которыми они присматривали, были приспешниками старого режима ничуть не больше, чем они сами. Офицер есть офицер, но если они не могли отомстить тем, кто якобы их обидел, то сойдут любые жертвы.

В определенной степени КОС и госбезопасность не возражали. Они и сами не доверяли военным. Вражда между офицерами и гражданами комиссарами служила предупреждением для офицеров – слишком дорого обойдется даже намек, даже отдаленное сходство с предательством. Она же гарантировала, что офицеры и комиссары не объединятся против нового режима.

К сожалению, некоторые офицеры – вроде Эстер МакКвин – требовали особо осторожного обращения. Ее политические хозяева ничуть не сомневались, что верна она только себе самой. Но при всем при этом она была чуть ли не лучшей из уцелевших адмиралов. Ее таланты были нужны им, но в то же время ее высокий интеллект означал, что глупый надсмотрщик тут не годится, – а с человеком, чьи способности она могла бы уважать, она будет чрезмерно осторожна.

Поэтому послали Фонтейна. За его безвредной внешностью скрывалась бесстрастная безжалостность компьютера. Он-то как раз при старом режиме жил неплохо. Он был майором в Службе внутренней безопасности, которой командовал Сен-Жюст, и занимался надзором за армией. Но этого ему было мало, и, когда произошла реорганизация органов госбезопасности, майор Фонтейн, чье знакомство с флотскими операциями помогло Сен-Жюсту организовать убийство Гарриса так, чтобы обвинить в нем флот, был повышен в звании до бригадного генерала.