Дэвид Вебер - Флагман в изгнании

Смертоносные светлячки помчались навстречу друг другу. «Королева Кейтрин» вздрогнула выпуская второй залп, потом третий, а потом навстречу волне разрушения, накатывающейся на передовую мантикорскую эскадру, вылетели зеленые точки заградительного огня. Хевенитские ракеты гибли под ударами противоракет, но целей было слишком много. Хевы начинали соображать, что к чему. Их плотный огонь явно был рассчитан на то, чтобы перегрузить оборону Двадцать первой эскадры, – и, несмотря на превосходство мантикорской технологии, некоторые ракеты хевов все равно должны были достичь цели.

Зоны поражения достигли ракеты первого залпа Белой Гавани. Лазеры последнего рубежа обороны стремительно вращались и выплевывали спрессованный свет, стараясь уничтожить ракеты нападавших на расстоянии как минимум двадцать пять тысяч километров. Но у теории вероятностей нет любимчиков. Белая Гавань распределил свой удар по трем эскадрам, а не одной, но плотность его залпа все равно была выше. Начали взрываться лазерные боеголовки, и мощнейшие пучки рентгеновского излучения устремились к цели…

Защитные стены импеллерного клина вздрагивали, смягчая воздействие лучей, но многие пучки все же прорвались внутрь. В стальные корпуса боевых кораблей вонзились раскаленные занозы. Из пробитых боков гигантских хевенитских кораблей утекала атмосфера, гибли люди, разбивались орудия, а от выбросов энергии при взрывах импеллерных узлов меркли экраны. Но пока ракеты адмирала Александера били по врагу, уцелевшие ракеты первого залпа хевенитов прорвались мимо противоракетных снарядов мантикорцев. Настала очередь лазеров – но Восьмая эскадра в силу своего расположения в общем строю не могла помочь остальным. Вся работа досталась Двадцать первой и Семнадцатой эскадрам, а их лазеров было недостаточно… Зеленые огоньки своих кораблей на экранах начали мигать, обозначая боевые повреждения.

Огонь не прекращался, вокруг Александера царили суета боевых переговоров и гудение сигналов. Он прищурился. Его капитаны и командиры эскадр свое дело знали. Первые залпы нанесли хевенитам серьезные повреждения. Внизу экрана побежали цифры – оценка боевым информационным центром повреждений противника. У хевов повреждений было втрое больше. Пара кораблей пострадала очень серьезно, но они продолжали сражаться.

Одна ракета прорвалась к «Королеве Кейтрин», и корабль вздрогнул. Потом его достали второй раз, и адмиральский экран подернулся рябью, но тотчас выправился. Краем глаза Александер следил за панелью контроля повреждений. Раны «Королевы Кейтрин» пока невелики, но два боевых строя продолжали сходиться, и расстояние, которое преодолевали яростно мчащиеся ракеты, уменьшалось. Самое опасное было еще впереди.

– А вот и первый, милорд! – воскликнул его начальник штаба, когда искалеченный вражеский супердредноут вывалился из строя, перекатившись днищем импеллерного клина навстречу огню мантикорцев.

– Я вижу, Байрон, – ответил Белая Гавань.

В его ровном голосе, в отличие от капитана Хантера, не было возбуждения. Отход подбитого судна заставил его острее ощутить новый опасный ритм боя. Хотя этот корабль и отошел из-за повреждений, его товарищи держали курс и ракетные установки продолжали вести огонь по приближающемуся противнику. Александер сжал зубы, осознав, что хевы наконец собрались с силами. Сосредоточенность огня с первой секунды сильно отличалась от беспорядочности прежних битв, и то же самое можно было сказать об их стойкости под огнем противника. Их строй уже должен был распасться на пары и тройки. По ним попадали куда чаще, чем по мантикорцам, и новое доказательство технического превосходства Мантикоры должно было повлиять на боевой дух хевенитов. Но этого не произошло, и любой адмирал, знавший о численном превосходстве флота хевенитов над мантикорским, не мог не испугаться. Хевы знали, что в ракетной перестрелке у Белой Гавани были все преимущества благодаря лучшей электронике и ракетам, но они все равно надвигались, тратя корабли и жизни людей, чтобы сблизиться на дистанцию выстрела энергетических орудий.

Внезапно возле зеленого огонька на экране вспыхнул красный значок критических повреждений. Полдюжины рентгеновских пучков врезались в Корабль Ее Величества «Король Майкл», и Белая Гавань безотчетно вцепился в подлокотники командирского кресла. Клин супердредноута словно задрожал, потом восстановился, и на секунду адмирал подумал – обошлось. А потом корабль внезапно взорвался. Боевой корабль в восемь с лишним миллионов тонн и с ним шесть тысяч человек экипажа исчезли в ослепительно яркой вспышке плазмы, и кто-то за спиной адмирала ахнул от ужаса.