Дмитрий Гаврилов - Эликсир памяти, или Последние из Арконы

— Может, Рогволд! Может. Вы не пугайтесь. Я один. Меня зовут Инегельд.

— Согласен, что способ знакомства, выбранный мной, излишне эффектен. Но речь идет о жизни и смерти. Вашей жизни и смерти.

Поэтому, не держите меня под дверью. Я не рэкетир, я не причиню вам большего вреда, чем вы это сделаете сами. Не дурите, Рогволд! — звучало не то, чтобы убедительно, но как-то загадочно.

— Кто вам дал мой адрес?

— Станислав.

— Хорошо, — я щелкнул замком.

На пороге стоял высокий мужчина лет сорока или сорока пяти. У него были чистые голубые глаза, русые, немного с рыжиной, волосы спадали на шею. Хищные черты лица дополнял едва видимый шрам, который бы я не заметил, не будь Инегельд гладко выбрит. Гость опирался на прямую увесистую палку, какую можно срезать в любом орешнике. Это выглядело до того нелепо, что невольно вызвало у меня улыбку.

— Здравствуйте. Вам повезло. Я уже совсем собрался уходить.

— Как вам будет угодно, — он улыбнулся в ответ. — Добрый день, Рогволд. Я могу вас так называть?

Незнакомец поставил посох в угол у двери и снял длинный серо-зеленый плащ с широкими рукавами, пристроив его на вешалке.

— Конечно. Проходите в комнату… Кофе? Чай?

— Лучше, квас, — сказал он бесцеремонно, — Люблю с детских лет.

— Сам не прочь, да нету… — удивился я.

— Проверьте еще раз, там, на второй полке сверху.

Действительно, как и предрек Инегельд, на кухне в холодильнике я обнаружил кувшинчик с ароматным пенистым напитком, но внешне ничто не указывало на его присутствие в доме.

Я изумленно посмотрел на гостя. Инегельд невозмутимо, нагло и просто глядел на меня.

— Для вас, Рогволд, человека вполне образованного, бросить жребий — означает надеяться на слепой случай, или-или. Вы точно знаете, кваса в доме нет. Я же знаю иное: он или есть, или его действительно нет. Улавливаете разницу? Дверь может оказаться либо открытой, либо закрытой — третьего не дано, и нет ничего сверхъестественного в том, что когда я приблизился к вашему дому — кто-то вышел из подъезда мне навстречу. Нет абсолютно ничего необычного и в том, что ваша соседка именно сейчас решила вынести мусор — так я миновал вторую дверь.

— Но мне кажется странным другое, — возразил я ему. — Обычно подозрительная соседка на этот раз пропустила вас мимо себя, внутрь нашего коридора, не сказав ни слова.

— Может, моя внешность располагает?

Я еще раз взглянул на него и снова натолкнулся на пронзительный ответный взгляд. Передо мной на секунду возникло жестокое, непроницаемое холодное лицо Хауэра. Но в нем и в самом деле мелькало что-то неуловимо притягательное.

— Овладев математической теорией вероятностей, вы, однако, все равно не сумеете абсолютно верно предсказать — есть проход или нет.

Вы не сможете никаким образом повлиять на результат собственного гадания.

Он пригубил квасу, вдруг похвалил мою маму и продолжил:

— Согласитесь, Рогволд, что ваше представление о случае не идет ни в какое сравнение с тем, как понимали его ваши предки.

— Вероятно, они объясняли это сверхъестественными причинами? — предположил я.

— Как раз «сверхъестественным» и называют то, что не могут объяснить, — поправил меня Инегельд, — Скажем, Эликсир Памяти, который либо оказывает действие, либо нет.

— Даже лекарства действуют далеко не на каждого.

— Правильно. Но если здесь все связано с восприимчивостью человеческого организма, то в случае с Эликсиром речь идет о гораздо более глубокой субъективной зависимости, нежели биохимическая. Не стоит, Рогволд, тратить реактивы — для Станислава в этой фляге, действительно, подслащенная вода, но для покойного М., который не слушался моих советов — то было, в самом деле, магическое варево.

Мифы и сказки в глазах избранных, которых вы, просвещенные люди, именуете то волшебниками, то шарлатанами, являются фактами истории, событиями не требующими доказательств. Я твердо знаю, что именно эта дверь будет открыта — и ее отпирают. Я верю, что во фляге содержится Эликсир — и я погружаюсь в прошлое.

— Готов допустить, что увидев страшный сон, можно получить чудовищный ожог, который сведет в могилу. Психика тесно связана с биологией, рассудок, охваченный губительной фантазией, дает указание организму провести те или иные химические реакции. Это я еще могу понять. Но откуда вы, Инегельд, проведали, что у меня в холодильнике есть квас? — продолжил я, стараясь вызвать собеседника на откровенность. — За завтраком я его не заметил.