Сергей Беляев - Истребитель 2Z

Сильная рука вырвала журнал из-под носа Мерца:

— Послушайте, вы…

Мерц подпрыгнул на кресле, как будто сел на острие иголки:

— Ваше высокопре…

Вошедший Пумпель огляделся:

— Да, это я. А вы сидите тут за занавесями и ничего не знаете?

— Ничего. Объясните, — пробормотал Мерц. — Как вы пробрались через парк? Там же провода с электротоком!

У Пумпеля дрожал подбородок:

— Тока давно нет во всем городе. Два часа назад положение на фронте и в стране резко изменилось.

— Что вы говорите?!

— То, что вы слышите. Наши армии разгромлены. Химбазы с вашими портовыми «пирожками» взлетели на воздух из-за этого проклятого Урландо. Его высокопревосходительство изволил удалиться в горный район. Ему пришлось итти две улицы пешком. Я сопровождал его, но не успел сесть в поданное авто…

Пумпель на секунду смолк, переводя дыхание, и в эту секунду перед ним промелькнула недавняя картина: забрызганный грязью сапог на приступочке авто, знакомый каблук, предмет недавнего восхищения. Где он? Фыркнуло авто и исчезло… Дьявол!

— В городе восстание. Негодяи засели в «Золотом льве» и обстреляли окна моего кабинета. Какова наглость!

— Что же делать? — закричал Мерц.

Две пули ударили в карниз под потолком, и оттуда на Мерца посыпалась штукатурка. Мерц пригнул лысую голову, зажал уши ладонями и нырнул в коридор. Теперь он ясно слышал трескотню выстрелов и удары пуль о стены. Стреляли, очевидно, с улицы, через стену институтского парка.

— Где спрятаться? — дернул Пумпель Мерца за руку. — Прячьте меня, чорт вас возьми! Прячьтесь сами! Иначе они…

— Кто такие «они»? — плаксиво прогнусавил Мерц.

— Да что у вас, разум отшибло, профессор? Они, они! Народ.

Профессор, прижимаясь к стене, быстро пробежал по коридору, задохнулся, сполз по лестнице, увидал знакомую фигуру.

— Мерман… Господин Мерман… Это вы, дорогой Фриц?

Теперь Мерц задыхался от радости.

— Спрячьте нас, Фриц! Пусть успокоится народ, и тогда вы опять выпустите нас… Господин Пумпель, это Фриц… Мой добрый, хороший Фриц…

Пумпель строго взглянул на Мермана и привычно подвигал бровями:

— Веди нас.

Мерман открыл дверь в полутемную комнату:

— Входите. Располагайтесь здесь и ждите… Что вы сделали, господин профессор? Вы же знаете…

— Какой тут неприятный запах! — поморщился Пумпель, войдя в обширную комнату. — Ты, Фриц, тут отравишь нас. Вообще, профессор, у вас тут о-отвратительное помещение: какие-то решетки, ящики… и запах… Я потом назначу ревизию… Чорт знает, приличного каземата даже нет.

Мерц понюхал воздух с видом знатока:

— Ничего особенного. Примесь аммиака. Ничтожное количество сероводорода. Около одной тысячной миллиграмма на литр. Безвредно.

— Но что тут у вас помещается? — нетерпеливо спросил Пумпель, обходя комнату и ворча. — Чорт побери, да это какой-то зверинец!

Мерц пожал плечами и улыбнулся:

— Здесь — наш виварий. Помещение для подопытных животных. Вот морские свинки, здесь — кролики. Там в углу, кажется, осталась парочка шакалов, но они за крепкой решеткой. Давайте сядем на эту скамейку и подождем. Слышите, как утихла стрельба? Послушайте, Фриц…

Но Мермана в виварии не оказалось. Он оставил Мерца и Пумпеля одних. Пумпель нащупал руками дверь, подергал ее. Заперта. В углу изредка подвывали шакалы. Пумпелю сделалось страшно. Он приложил губы к замочной скважине:

— Фриц, где вы, дорогой мой?

Но сейчас же смолк. У него спазмой перехватило горло. Молча он отбежал в глубь вивария и прислонился к стене рядом с сидевшим Мерцем.

За дверью они услышали крик Фрица:

— Сюда, товарищи!

Под сводом коридора загромыхали грузные шаги сотен людей; стучали о мраморный пол тяжелые приклады винтовок, громко перекликались возбужденные голоса.

Пумпель широко раскрытыми глазами смотрел на смутно обрисовывавшийся четырехугольник двери. Челюсть его дрожала. Он дотронулся до подбородка и вспомнил, что уже шесть дней не брился.

А за дверью, как океанский прилив, нарастали бурные, шумные волны, все ближе и все громче…

Пумпель понял, что это победная поступь восставшего народа.

— Когда-то я мечтал о мировой славе и почестях, мечтал о триумфах в стенах академий мира, мысленно видел себя делающим доклад Нобелевскому комитету о своих работах и изобретениях, — сказал Урландо.

Он взглянул наверх, где под потолком, в углу, серела сетка паутины.

— Но, запутавшись в паутине провокаций, полицейских связей, шпионажа и диверсий, я скатился по наклонной плоскости. И вот логика событий привела меня в качестве пленника в штаб фронта Красной армии, перед лицо этой специальной комиссии, возглавляемой моим бывшим пленником, генералом Лебедевым.