Клиффорд Саймак: Игра в цивилизацию: Фантастические рассказы

— Но время у вас тем не менее еще есть. Вы имеете право передумать даже в самый последний момент. Пожалуйста, не забывайте об этом.

— Я не передумаю.

— И все же мы предпочитаем исходить из того, что вы можете это сделать. Вас никто не отговаривает, просто мы хотим, чтобы вы как следует уяснили: вы вольны в своих решениях. У вас нет перед нами никаких обязательств. Как бы далеко ни зашел процесс, вы ничего нам не должны. Даже если сон будет сфабрикован и оплачен и вы уже войдете в хранилище, вы и тогда имеете право отказаться. Мы уничтожим ваш сон, вернем деньги и ликвидируем все записи. Словно вы к нам никогда и не обращались.

— Я все поняла.

— Ну, раз поняли, тогда продолжим.

Он взял карандаш, записал ее имя и классификацию на бланке-заявке.

— Возраст?

— Двадцать девять.

— Замужем?

— Ваши родители?

Родители давно умерли, сказала Люсинда Сайлон. Она единственный ребенок в семье. Она продиктовала имена родителей, их классификацию, возраст, последнее место жительства, место погребения.

— Вы все это проверяете? — спросила она.

— Мы проверяем абсолютно все.

Тут клиенты — даже те, кому нечего было скрывать,— обычно начинали нервничать и лихорадочно рыться в памяти, пытаясь выкопать из ее глубин какой-нибудь давно забытый проступок, который при проверке может заставить их устыдиться или даже помешает заключению договора.

Люсинда Сайлон была совершенно спокойна. Просто сидела и ждала следующих вопросов.

Норман Блейн их задал: номер ее гильдии, номер удостоверения, непосредственный начальник, дата последнего медицинского обследования, физические и психические заболевания или отклонения и прочая, и прочая, все житейские подробности.

Закончив, он положил карандаш.

— По-прежнему никаких сомнений?

Она помотала головой.

— Я так настойчиво возвращаюсь к этому вопросу,— пояснил он,— только потому, что хочу убедиться, что вы пришли к нам сознательно и добровольно. Иначе наша гильдия потеряет легальный статус. И, кроме того, это вопрос этики...

— Я понимаю,— сказала она,— Мораль у вас на высоте.

Это что — ирония? Если да, то весьма тонкая. А может, она и правда так считает? Ладно, замнем для ясности.

— Безусловно,— сказал он.— А как же иначе? Чтобы выжить, нашей гильдии необходимо придерживаться самых высоких моральных принципов. Вы на долгие годы отдаете нам на хранение свое тело. Больше того, в каком-то смысле вы отдаете нам и свое сознание. В процессе работы мы узнаем множество интимных подробностей вашей жизни. Чтобы продолжать заниматься своим делом, мы должны завоевать абсолютное доверие не только клиента, но и всего общества в целом. Малейший намек на скандал...

— А что, скандалов у вас никогда не бывает?

— Было несколько, но очень давно. Они уже забыты. По крайней мере, мы так надеемся. Те давние скандалы заставили нашу гильдию осознать, насколько важна для нас безупречная профессиональная репутация. Для любой другой гильдии скандал — всего лишь обычный юридический процесс. Суд решит, кто прав, кто виноват, а потом все будет прощено и забыто. Но нам ничего не простят и не забудут; мы такого просто не переживем.

Норман Блейн почувствовал внезапный прилив гордости за свою работу. Гордости и удовлетворения, какие обычно испытывает человек, мастерски делающий свое дело. Он знал, что его чувства разделяют все сотрудники Центра. Конечно, вслух об этом никто не говорит, но за внешне шутливыми разговорами и повседневными хлопотами каждый в глубине души гордится своей принадлежностью к гильдии Сновидений.

— Вы, похоже, очень преданный человек. У вас в гильдии все такие? — спросила она.

Опять издевка? Или просто ответная лесть? Он улыбнулся краешками губ.

— Преданные? Ну, не знаю. Мы просто не думаем об этом.

Он, конечно, немного покривил душой: все они порой об этом думали. Слов таких, естественно, никто не произносил, но мысль жила в душе у каждого.

И, что самое странное, беззаветной преданности и профессиональной гордости ничуть не мешали ни свирепая конкуренция внутри Центра, ни безжалостный стиль руководства.

Взять, к примеру, того же Римера. Несмотря на солидный стаж работы, его не моргнув глазом отстраняют от должности. Это уже ни для кого не секрет, Центр просто гудит от слухов. Говорят, к увольнению Римера как-то причастен и Фаррис, и сам Лью Гиси. Называли и другие имена. А Блейна многие считали одной из вероятных кандидатур на вакантную должность. Правда, сам он никогда не лез в закулисную политику Центра: больно уж хлопотное это занятие. Его вполне устраивает нынешняя работа.