Александр Лысенко - Сумерки богов

Очень далеко, в другом конце рукава галактики, другие существа тоже принесли странный ящик в самый темный, самый неприметный, самый влажный угол подвала самого разваленного здания. Они с кряхтением поставили ящик на землю и сели рядом, совершенно игнорируя скрежет, стук и стоны, раздающиеся изнутри.

Почему Сова был в ящике? Потому что он упорно сопротивлялся и никак не хотел выбираться из «змеиновой ямы», когда обнаружил, что сверху его пытаются поймать длинные мохнатые руки. Сова упал на пол, перекатился за парализованную ужасом змею, но рука поймала его за ногу и потащила наверх. Сова был против того, чтобы его куда-либо тащили, но люди предусматривали такую развязку и запихнули его в заранее приготовленный ящик с надписью «Гожественные гайки». Всю дорогу гайки ругались, умоляли, угрожали, и вообще, вели себя неподобающе.

Ящик открыли, уже привыкнув быть в постоянной темноте, Сова подслеповато озирался в поисках подходящего проходика-туннельчика для быстрого и, желательно, безболезненного побега, все его тело было покрыто бесчисленными синяками от ушибов, причиненных ему до и во время путешествия в ящике, из которого догадливые носильщики не потрудились вытащить гайки, и сильно ныло.

Но он обнаружил совсем не это. Он обнаружил людей, стоящих вокруг, взирающих на него сверху в странно видоизмененной пакетно-мешковой робе. Все люди были одеты в стандартные униформы, а, как известно, нет ничего более индивидуального, чем спецодежда: тут подшить, там подрезать, и вот, вы уже отличаетесь от всех. Но более всего их отличал глубокий капюшон, скрывающий лицо. Судя по тому, что все были одеты в подшитые и подрезанные одежды, эти люди были нигилистами.

– Здравствуйте, – сказал щегольски подрезанный здоровяк.

Сова промолчал.

– Мы ваши друзья, – продолжил он.

– Не скажу, что мне нравится боль, но и отрицать не стану, – сказал Сова.

– С нами связался гожественный разум, его посланника зовут Ракушка. Да, именно так оно и назвалось. Странно, да?

Если говорить откровенно, Сова уже стал подзабывать те веселые времена, когда они все вместе путешествовали, все это, казалось, было так далеко, как будто с тех пор прошли тысячи лет.

– И что оно хочет?

– Оно попросило нас спасти вас из змеиновой ямы, но мы слегка задержались. Большие человеко-пробки на улицах в часы пик.

Человеко-пробка – это понятие означало улицу, полностью поглощенную односторонним движением людей, двигающихся настолько плотной толпой, что это исключало любое встречное движение.

– Могу я поговорить с ним?

– Думаю, да, точнее, конечно, да! Оно как раз сейчас ждет вас! Следуйте за мной.

И они пошли по мрачным коридорам, переходящим в не менее мрачные коридорчики, наверняка, очень мрачного здания. Впереди шел Здоровяк, за ним Сова, замыкали конвой несколько человек, наружности которых совсем не хотелось довериться. Складывалось впечатление, что они специально плутали кругами, чтобы произвести впечатление грандиозности повстанческих подземелий, но, судя по всему, это было не так. Довольно долго проплутав, они вошли в зал, красочно оформленный выцветшей серой тканью для мешков, в которых возят местные корнеплоды и используют в качестве одежды. На ткани, от руки, были нарисованы какие-то знаки. Посреди зала сидело нечто ржавое. Такого старого робота Сова еще не видел. Ржавчина проела его бока, тут и там торчали оголенные детали, суставы скрипели, но в окулярах его объективов еще теплилась электронная жизнь. Вольнодумцы с почтением разошлись по периметру комнаты, оставив его одного напротив ржавой громадины.

– Здравствуй, Сова.

– Здравствуй. Ракушка, верно?

– Да, не ожидал?

– Откровенно говоря, нет. Как ты, как Геакрн?

– Геакрн – нормально, днем работает, ночью копает туннель, но давай ближе к делу. Мы должны убираться отсюда и чем быстрее, тем лучше.

– Полностью согласен, но у нас даже намека на надежду нет, в этой системе общедоступный вид транспорта – гужевые повозки, а на них к порталу не выйдешь.

– Мы заберем у них твой корабль, возможно с трофеями, но над тем, чтобы вытащить арктурианца из плена, придется сильно подумать. Он у них в чулане лежит до сих пор, слава гогу, они не додумались его препарировать.

– Ладно, говори, что делать.

Пока Сова был рабочим-рабом, Ракушка не висела без дела, а разрабатывала план действий, стараясь не выдать себя, что было достаточно несложно, учитывая то, что все электронные устройства системы были крайне устаревшими. Банки данных либо давно не дополнялись, либо были заполнены до краев всякой гожественной чушью. Приходилось буквально по крупицам доставать нужные данные. Будучи в корабле, она несколько раз подумывала о том, чтобы угнать его, но это было бесперспективно, потому что корабль после угона невозможно было спрятать. Поэтому она решила найти радикально настроенных шизофреничных фанатиков и явиться к ним под личиной некоего незначительного, но гожественного духа, упоминание о существовании которого она где-то обнаружила. Несколько недель она обшаривала все пространство в поисках хотя бы намека на бесхозную электронику, которую можно было бы одушевить, но таковой не было. Все, что удалось обнаружить, – это старую коротковолновую радиостанцию, которая была все еще подключена к сети.