Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 12

— Так, значит, это ты присмотрел для вашей базы поместье Гопкинс Акр?

Совершенно верно. Были и другие возможности устроиться не хуже, а то и лучше, были места, которые мне лично нравились больше. Но здесь обстоятельства сложились как по заказу. Владелец со всем семейством был в отсутствии, отправился на континент. Так что я, даже прежде чем пускаться на поиски остальных, выявил в нашем собственном времени техников, способных в интересах семьи вычленить это имение из его естественного окружения. Когда я вновь нашел своих близких среди зловонных топей, именуемых средневековой Европой, имение поджидало их точно таким, как сегодня.

— Интересно бы узнать, что случилось с самими Гопкинсами, — произнес Коркоран. — Вернулись они из своей поездки, а дома как не бывало! И все, что по соседству, исчезло за одну ночь: поля и фермы, усадьба со всей челядью. Что могли подумать в округе?

Понятия не имею, ответил Генри. Никто из нас этого не знает, никто не интересовался. Это не наша забота. Мы взяли ровно столько, сколько нам было нужно. Собственность вовсе не священна, как вы полагаете.

Внезапно сзади послышался голос Дэвида:

— Я высмотрел вас здесь и пришел сообщить, что похороны решено провести на закате.

— Можем мы чем-либо помочь вам? — осведомился Бун. — Например, выкопать могилу?

Дэвид отрицательно покачал головой:

— Помощи не требуется. Хорас — мужик здоровый и может один перевернуть горы земли. Да и Тимоти не повредит немного поработать физически, хоть он этого и не любит. Нажить парочку мозолей на нежных ненатруженных ручках для нашего братца Тимоти будет очень поучительно. Да и Эмма подсобит, если нужно.

Поднявшись к двум друзьям, Дэвид уселся на оградку рядом с ними.

— С нами Генри, — сообщил Коркоран. — Мы тут с ним беседовали. Приятная и весьма познавательная беседа.

— Я так и думал, — сказал Дэвид. — У меня возникло ощущение, что он здесь. Генри, я рад твоему появлению. Значит, на похоронах вся семья будет в сборе. Все, за исключением Колючки. Кстати, ты часом не знаешь, где он шляется? Может, пойдешь поищешь его?

Не имею понятия, где он. Никто не в состоянии за ним уследить. Он может забрести куда угодно. В конце концов, это не столь важно. Он же не член семьи в полном смысле слова.

— Пожалуй, уже стал им, — ответил Дэвид.

— Один вопрос не дает мне покоя, — снова заговорил Коркоран. — Вы установили, отчего умер Гэхен?

— Хорас осмотрел тело. Грудь распахана словно ударом гигантской когтистой лапы. Диву даешься, как он ухитрился прожить достаточно, чтобы успеть предупредить нас. Он был почти мертв уже к моменту приземления времялета.

— А сколько времени занимает перелет из Афин?

— Перемещение должно было произойти практически мгновенно.

— Звучит логично. Когда мы летели из Нью-Йорка, на миг наступила тьма, и сразу же толчок при посадке.

— По-моему, из всех нас, — сказал Дэвид, — Хорас единственный, кто мог догадаться осмотреть Гэхена. Хорас готов вывернуть себе мозги, добираясь до сути вещей, рассчитывая все наперед. Но на долгий срок его предвидения не хватает. Сейчас он поставил все три времялета рядышком на лужайке. Тот, на котором прибыл Гэхен, в полном порядке. Аварийная посадка на клумбу ему нисколько не повредила. Хорас под завязку набил времялеты продуктами питания и оружием из коллекции Тимоти.

— Из чего я делаю вывод, что вы все-таки решили перебазироваться.

— Ну что ж, наверное, хоть и неизвестно в точности когда и куда. Зато Хорас прикрепил каждого к определенному времялету.

— И когда вы отправитесь, мы должны лететь с вами?

— Вне всякого сомнения. Нас совсем немного. Вполне возможно, что вы нам понадобитесь.

— Видимо, вы полагаете, что мы должны быть вам благодарны?

— Добровольно или нет, но вы отправитесь с нами. Оба.

— Не думаю, — сказал Коркоран, — что мне хотелось бы остаться здесь, на пространстве нескольких акров в пределах замкнутого сегмента времени.

— Удивительно, как все обернулось, — произнес Дэвид задумчиво, будто беседуя сам с собой. — Я имею в виду состав нашей семейки. Хорас, твердолобый, практичный хам, организатор и интриган. Эмма, наша плакальщица, наша совесть. Тимоти, книжный червь. Инид, мыслитель. И я, бездельник, паршивая овца, в сравнении с которой все прочие могут считать себя образцом добродетели…

— Постойте, постойте, — сказал Бун. Инид — мыслитель?! Мне даже почудилось, что вы как бы подчеркнули это слово, придавая ему особое значение…