Айзек Айзек Азимов - Транторианская империя

— Доктор Амадейро две трети жизни ненавидел доктора Фастольфа. Среди правительственных чиновников всегда находились такие, кто был душой и телом предан политике доктора Амадейро и стремился сохранить Галактику для космонитов. Они охотно сообщали ему всё, что он хотел знать. Доктор Амадейро услышал о вашей маленькой эскападе почти сразу же.

— Это ещё не доказательство. Ничем не подкрепленное слово мелкого чиновника-подлизы не в счёт. Амадейро ничего не мог сделать. Даже он понимал, что у него нет доказательств.

— Нет доказательств, на основании которых он мог бы обвинить кого-то в преступлении. Нет доказательств, на основании которых он мог бы навредить Фастольфу. Но их достаточно для подозрения, что я потомок Бейли, и для крушения моей карьеры.

— Можете не беспокоиться, — с горечью сказала Глэдия. — Мой сын — сын Сантирикса Гремиониса, настоящий аврорианин, и вы его потомок.

— Убедите меня в этом, мадам. Я больше ни о чём не прошу. Убедите меня, что вы провели несколько часов наедине с землянином, разговаривая о политике, о дружбе, о былом, рассказывая анекдоты, но не прикасаясь друг к другу. Убедите меня.

— Что мы делали — не ваше дело, так что оставьте при себе свой сарказм. Когда я виделась с ним — я уже была беременна от мужа. Я несла в себе трёхмесячный аврорианский плод.

— Вы можете доказать это?

— Зачем мне доказывать? Дата рождения моего сына занесена в записи, а Амадейро наверняка знает дату моего визита к землянину.

— Как я уже говорил, ему сообщили, но с тех пор прошло уже два столетия, и он не помнит точно. Визит ваш не был записан, так что справиться негде. Доктор Амадейро, кажется, думает, что это было за девять месяцев до рождения вашего сына.

— За шесть.

— Докажите.

— Даю слово.

— Этого недостаточно.

— Ну тогда… Дэниел, ты был там со мной… Когда я виделась с Элайджем Бейли?

— Мадам, это было за сто семьдесят три дня до рождения вашего сына.

— Как раз за шесть месяцев до родов.

— Этого мало, — сказал Мандамус.

Глэдия вздёрнула голову.

— У Дэниела идеальная память, а свидетельства роботов считаются доказательством в судах Авроры.

— Это дело не для суда, а память Дэниела ничего для Амадейро не значит. Дэниел создан Фастольфом и находился при нём почти два столетия. Мы не знаем, какие изменения в него внесли, не знаем, как инструктировали Дэниела во всём, что касается доктора Амадейро.

— Подумайте вот о чём: земляне генетически совершенно отличны от нас. Мы практически разные образцы. И мы взаимно не даём потомства.

— Это не доказано.

— Хорошо, существуют генетические записи Даррела и Сантирикса. Сравните их. Если мой бывший муж не отец Даррела, генетические различия будут очень заметны.

— Генетические записи не показывают никому. Вы это знаете.

— Амадейро не посчитается с этическими соображениями. При его влиянии можно увидеть эти записи нелегально. Может, он боится, что его гипотеза не получит подтверждения?

— Он ни за что не нарушит право аврорианина на личные тайны.

— Тогда отправляйтесь в космос и задохнитесь в вакууме. Если Амадейро не поддастся убеждению, это его дело. Вы, во всяком случае, должны были поверить, вот и убеждайте Амадейро как хотите. Если это не удастся и ваша карьера повернётся не так, как вам хочется, то уж, поверьте, меня это абсолютно не касается.

— Это меня не удивляет. На большее я и не рассчитывал. Что касается меня, то я убеждён. Просто я надеялся, что вы дадите мне какое-нибудь материальное доказательство, чтобы я мог убедить Амадейро. Но его у вас нет.

Глэдия презрительно пожала плечами.

— Тогда я воспользуюсь другими методами, — сказал Мандамус.

— Я рада, что они у вас есть, — холодно произнесла Глэдия.

— Есть, — тихо сказал он, словно боялся, что его подслушают. — Очень мощные методы.

— Прекрасно. Я думаю, вы попытаетесь шантажировать Амадейро. За ним, наверное, многое водится.

Мандамус вдруг нахмурился.

— Не будьте дурой.

— Теперь можете идти, — сказала Глэдия. — Я достаточно терпела вас. Убирайтесь из моего дома!

Мандамус поднял руки.

— Подождите! Я уже сказал, что у меня есть две причины искать с вами встречи: личное дело и государственное. Я потратил слишком много времени на первое и прошу вас уделить мне пять минут на второе.

— Я даю вам пять минут, но не больше.

— Ещё кое-кто хочет увидеть вас. Это землянин, или, во всяком случае, потомок землян, житель одного из Поселенческих миров.