Айзек Айзек Азимов - Транторианская империя

— А тебе не надоело быть связанным Законами?

— Я не представляю себе ничего иного, мадам.

— Меня всю жизнь связывала гравитация, даже во время моего первого путешествия на космическом корабле, но я могу представить себя невесомой.

— Вас это радует, мадам?

— В каком-то смысле — да.

— Это не доставляет вам неудобства?

— Ну, в каком-то смысле и это тоже.

— Иногда, мадам, когда я думаю, что человек не связан Законами, мне становится не по себе.

— Почему, Дэниел? Ты когда-нибудь пытался понять, почему мысль об отсутствии Законов неприятна тебе?

Дэниел помолчал и сказал:

— Я пытаюсь, мадам, но полагаю, что стал задумываться о таких вещах только после моего краткого сотрудничества с партнером Элайджем. Он имел манеру…

— Да, я знаю. Он желал знать всё. Его неугомонность заставляла его задавать вопросы всегда и везде.

— Похоже, что так. Я пытаюсь подражать ему, задаю вопросы. Я спрашиваю себя, на что похоже отсутствие Законов, и не могу представить. Не быть связанным Законами, вероятно, то же самое, что быть человеком, и от этого мне становится не по себе. Я спрашиваю себя, отчего вы спросили меня, почему у меня такое ощущение?

— И что же ты себе ответил?

— После долгих размышлений я решил, что Три Закона управляют поведением моих позитронных путей. В любое время, при любых условиях Законы определяют направление и интенсивность позитронного потока по этим путям, и я всегда знаю, что делать. Однако уровень этого знания не всегда одинаков. Бывает, что моё «поступать как должно» находится под меньшим принуждением, чем в других случаях. Я всегда замечаю это понижение потенциала и последующее отступление от уверенности, какое именно действие следует предпринимать. Чем дальше я отхожу от уверенности, тем я ближе к болезненному состоянию. Решения, принятые за миллисекунду вместо наносекунды, вызывают очень неприятное ощущение. И я подумал: «А что, если бы для меня совсем не существовало Законов, как для человека? Что, если бы я вообще чётко не представлял себе, что предпринять в тех или иных условиях?» Это было бы невозможно, и у меня пропало желание даже думать об этом.

— Но ты всё-таки думал, Дэниел, и сейчас думаешь.

— Только потому, что я сотрудничал с партнером Элай- джем, мадам. Я наблюдал за ним, когда он какое-то время не мог решить, как поступить, потому что его сбивала с толку запутанность стоящей перед ним проблемы. В результате он становился прямо-таки больным, и я тоже чувствовал себя больным, потому что ничем не мог помочь ему. Но я, вероятно, понимал лишь малую часть того, что понимал он. Если бы я понял больше и лучше осознал последствия его неспособности что-то предпринять, я бы, наверное… — Дэниел замолчал.

— Перестал бы функционировать? Дезактивировался? — спросила Глэдия. Она вдруг с болью подумала о Джандере.

— Да, мадам. Моя неспособность помочь могла бы расстроить защитное приспособление в моём позитронном мозгу. Но потом я заметил, что, несмотря на то что Элайдж болезненно переживает свою нерешительность, он продолжает попытки разрешить проблемы. Меня это восхищало.

— Значит, ты способен восхищаться?

— Я употребляю слово, слышанное мною от людей. Я не знаю, насколько верно оно выражает то ощущение, которое вызывали во мне действия партнера Элайджа.

Глэдия кивнула:

— Но человеком тоже управляют — инстинкты, побуждения, доктрины.

— Так думает и друг Жискар.

— Вот как?

— Но он находит эти законы слишком сложными для анализа. Он думает, что когда-нибудь разработают математическую систему анализа человеческого поведения и из неё выведут неоспоримые Законы управления человеческим поведением.

— Сомневаюсь, — сказала Глэдия.

— Вот и друг Жискар не такой уж оптимист. Он думает, что это случится через много лет после развития такой системы.

— Я бы сказала, через очень много лет.

— А теперь, — сказал Дэниел, — мы приближаемся к земному кораблю и должны приготовиться к стыковке, а это дело непростое.

Глэдии показалось, что стыковка длилась дольше, чем все их путешествие до земного корабля. Дэниел оставался спокойным — впрочем, он и не мог быть иным — и уверял её, что все корабли людей стыкуются друг с другом, несмотря на различие форм и размеров.

— Как люди, — заметила Глэдия, стараясь улыбнуться.

Но Дэниел не ответил. Он сосредоточился на стыковке. Видно, это и в самом деле не всегда легко сделать.

На мгновение Глэдия почувствовала беспокойство. Земляне живут недолго и стареют быстро. Прошло пять лет с тех пор, как она видела Элайджа. Сильно ли он постарел? Как выглядит? Может, перемена в нём потрясет или испугает её?