Кир Булычев - Искушение чародея(сборник)

Яд стрекальщика не убивает жертву сразу, а только обездвиживает. На человека он действует медленнее, чем на животных, но тот, кого коснулась ловчая сеть, все равно умирал. Сколько дней осталось до конца – пять, семь, десять, пятнадцать – не имело значения.

Поначалу целитель отчаянно боролся за жизнь. В первые же дни он перепробовал самые сильнодействующие из когда-либо изготовленных им зелий. Затем принялся смешивать новые. Но так и не победил смерть – лишь отвоевал у нее несколько суток отсрочки. Сначала у Травника онемели ступни, потом – голени, а сейчас отнялась вся нижняя половина тела. Поняв, что спасения нет, он перестал сопротивляться. Лежал, разглядывал закопченный потолок и ждал, когда омертвение дойдет до сердца…

Выслушав жреца, Травник горько усмехнулся:

– У Кривого утеса?.. Наверное, боги помрачили твой рассудок. Разве ты не видишь, каким я стал? Ноги отсохли еще на прошлой неделе, а теперь и сесть не могу, разве только голову поднять. Руки пока еще слушаются, но сила из них ушла.

– Тебя понесут самые крепкие воины, – отмел возражения Знающий. – Они станут твоими ногами. Другие прихватят все снадобья, что есть в хижине, – пригодиться может любое. Ты снова увидишь степь, вдохнешь ее запахи. И докажешь, что не утратил свой дар.

– Но…

Знающий насмешливо прищурился:

– А не боишься ли ты, Травник? Я тебя понимаю. Тому, кто не может исцелить себя, трудно решиться врачевать богов.

Глаза Травника негодующе блеснули.

– Не сомневайся в моих силах, – тихо, но твердо сказал он. – Я не могу поправиться, потому что от яда стрекальщика нет средства. Самый искусный целитель беспомощен так же, как неопытный юнец. Зато в лечении ран со мной никто не сравнится. Бог смерти не любит упускать добычу, но я вырву Умдумана из его цепких рук. Если только перенесу этот поход… Когда мы выступаем?

– Солнце уже клонится к закату, так что отправимся завтра на рассвете. – Знающий наклонился и легонько сжал распростертую на покрывале руку Травника. – Ты выдержишь. И Умдуман тебя дождется. Буду молить об этом всех богов.

//-- * * * --//

Когда жизнь звездолетчика висит на волоске, она чаще всего обрывается. Павлыш знал об этом не понаслышке. За годы космических странствий он видел немало смертей, но сам себе казался родившимся в рубашке. Порой ему даже не верилось, что одному человеку может быть отпущено столько везения. Вот и сейчас, несмотря ни на что, он пока еще был жив. Все зависело от того, сколько продлится это неопределенное «пока»…

Посадочный катер, конечно, был старенький, но никто на «Онеге» и мысли не допускал, что он может быть неисправен. Техники, обследовав его перед последним вылетом, дали заключение, что все системы работают нормально.

Сейчас, когда было уже поздно строить догадки, Павлышу представлялось, что управляющий компьютер катера пострадал еще на Сельме. Эта сумасшедшая планета с резкими и необъяснимыми скачками магнитного поля доставила людям много бед. Наверное, хаотические комбинации таких скачков повредили один из контуров компьютера – тот, что отвечал за работу главного двигателя. Изменения были микроскопические, но негативный процесс развивался, и в момент, когда движок вышел на полную тягу, ему поступила неверная команда…

А ведь как удачно все начиналось! Настолько, что даже не верилось. Планеты земного типа встречаются крайне редко, а населенные разумными существами можно пересчитать по пальцам. Едва начав облет только что открытого мира, «Онега» выпустила несколько беспилотников. Они-то и обнаружили на самом большом из трех континентов племена низкорослых гуманоидов.

О степени развития туземцев и их готовности общаться с чужаками могли судить только люди. Павлыш, конечно, был лишь корабельным врачом, но, когда капитан приказал ему готовиться к высадке, воспринял это как должное. Его опыту общения с иноземными расами кое-кто мог позавидовать, а штатного ксенобиолога они потеряли на той же Сельме и замены ему пока не нашли.

И Павлыш, и Костров, пилот катера, с полным правом чувствовали себя первопроходцами. Заканчивая приготовления, они улыбались, шутили, хлопали друг друга по плечам. А вскоре случилось страшное…

Костров находился ближе к взорвавшемуся двигателю и погиб мгновенно. А второго члена крошечного экипажа долго бросало из стороны в сторону, пока потерявший управление катер кувыркался в атмосфере. Еще не достигнув поверхности планеты, Павлыш получил серьезные ожоги, сломал пару ребер и распорол бедро о рваную кромку развороченной переборки.