Кир Булычев - Искушение чародея(сборник)

Брюс оглядел рубку катера. Можно было сорвать ремень с пилотского кресла, обмотать им ноги, пристегнуть к скобам трапа в полу возле люка. Но времени нет. Белогурочка бежала к катеру, а за ней несся прыжками Октин Хаш.

– И как он только ноги себе не переламывает! Там же камней полно! – в сердцах бросил Гришин.

Люк начал открываться. Катер сбросил высоту и пошел низко над землей. Андрея вдруг охватил веселый, злой кураж. Так бывает, когда думаешь, что все плохое с тобой уже случилось и нечего ждать, и некого. И вдруг судьба, хлопнув тебя по плечу, говорит:

– Да ладно! Это я понарошку! Вот тебе приз, заслужил!

Андрей упал на живот и крикнул Жану:

– Держи меня за ноги!

– Как держать? – удивился Жан.

На лихом кураже Брюс вдруг вспомнил древний фильм, в котором отважный следователь так же кричал своему напарнику. И Андрей весело выкрикнул:

– Как держать? Нежно!

Жан ухватил его за ноги. Андрей наполовину свесился с люка.

– Вот чокнутый! Убьется к чертям! – не выдержал Гришин!

– Сюда, Белогурочка! Беги сюда! – кричал Андрей, размахивая руками и свесившись из люка.

Девушка издала охотничий крик и помчалась к катеру. Корн вытянул вперед руку, пытаясь схватить беглянку, но ладонь поймала лишь пустоту. Ему никак не удавалось сократить это расстояние в несколько шагов, чтобы дотянуться до нее. Жизнь предводителя кочевников здорово закалила его, но не настолько, чтобы тягаться с охотницей.

Белогурочка приблизилась к катеру. Андрей вытянул руки:

– Еще немного, Белогурочка! Давай же!

Всего несколько шагов отделяли ее от Корна. Его тяжелое дыхание слышалось за спиной. Она напряглась и прыгнула. Вверх! Как тогда, когда огромный змей пытался схватить ее за ноги, а спасительные ветви дерева были совсем рядом, на расстоянии прыжка. Вверх! К ее мужчине, к звездам! К обитаемым мирам! Ветер ударил ей в лицо. Ветер от катера – она теперь знала, что это катер, а не большая Железная Птица. А еще она знала, что его руки просто не могут ее не подхватить.

Биллегури прыгнула, и Андрей, поймав ее, резко дернул на себя. Корн тоже подпрыгнул, пытаясь схватить девушку, но Гришин свечой увел катер вверх. Жан, крякнув от натуги, втащил Брюса внутрь. Андрей перекатился на бок, увлекая за собой Биллегури.

Корн в ярости сорвал с пояса излучатель и выстрелил. Но разряд ударил в крышку люка, который успел закрыть Гришин.

– За оплавленный люк катера тоже придется проставляться? – осведомился Жан, деликатно отворачиваясь от обнимающейся на полу парочки.

– А ты как думал? – хмыкнул Гришин. – Но меня сейчас больше интересует, какую байку рассказать капитану корабля. Чтобы грудь была в крестах, а голова не в кустах. Пораскинь мозгами, Жан!

– Я-то здесь при чем? Это же твой капитан!

– А кто у нас филолог? Байки рассказывать – это по твоей части. Граждане целующиеся, большая просьба сесть в кресла и пристегнуть ремни!

Андрей и Белогурочка продолжали целоваться, не обращая внимания на штурмана.

– Может, их по громкой связи позвать? По-моему, они меня не слышат.

– Не трогай их! Дай людям поздороваться по-человечески! – возмутился Жан.

– Да? Между прочим, за безопасность в полете отвечаю я. Черт знает что творится! Не полет, а Дюма какой-то.

– Который из них? Отец или сын?

– Оба!

Нельзя, чтобы военные были сильнее судьбы.

Кир Булычев.

На днях землетрясение в Лигоне

Маленькое оранжевое солнце уже давно выплыло из-за горизонта, и тени от редких стеблей, понатыканных по всему полю, становились все короче и короче. Солдаты крохотного гарнизона, оставленного Земным Содружеством на третьей планете для защиты поселка ученых, откровенно скучали: обещанная посадка орфиан, обитателей Галактики Треугольника, запаздывала уже больше чем на час. Дежурившие на базе операторы развлекались как могли: крохотные флаеры с камерами гонялись за местными бабочками-однокрылками или выписывали в воздухе сложные фигуры. В наклейке наушника наводчик стационарного дезинтегратора мурлыкал вполголоса какой-то хит, на заднем плане двое метеорологов из поселка бубнили о чем-то своем, высоком. Павлыш задумчиво проследил за полетом самого светлого аппаратика, потом перевел глаза на небо и зевнул. Поверхность земли успела достаточно прогреться, и хотя полуденный зной еще не набрал силы, теплый ветерок обволакивал тело, заставлял его расслабиться – и это после второй чашки синтекофе, что же дальше-то будет… Редкая гадость этот синтекофе. Ну, ничего, потерпим – через двенадцать… нет, уже через одиннадцать дней «Сегежа» должна привезти военврача обратно, починенного и отдохнувшего. А там уже как дорвусь до нашей кофеварки…