Кир Булычев - Искушение чародея(сборник)

«А ведь сегодня у нас юбилей! – подумал Олег. – Десятый сеанс связи с Землей. Надо будет вечером отметить – четыреста дней потратили не зря. Вот только главная задача…»

Из кустов на Олега бросился полуденный ктырь с явно сбитым суточным циклом. Олег отмахнулся, переломив тварь пополам, и пошел быстрее, не отвлекаясь больше на посторонние мысли.

Олег просмотрел накопившиеся сообщения, отправил на Землю отчет и, потягивая сок, ждал подтверждения получения. По инструкции отчет следовало отправить в первую очередь, но Олег выгадывал время, чтобы просто посидеть в помещении маяка. На Земле об этом знали и смотрели сквозь пальцы как на проявление ностальгии. Так оно и было, только тосковал Олег не по земной траве и небесам, изображенным на висящем над пультом пейзаже, а по космосу. Он родился на борту космического исследовательского корабля «Полюс» и когда после шестнадцатилетнего перерыва вновь оказался в космосе, понял, что его родина именно здесь – среди бескрайней пустоты. Потом была Земля, десять лет учебы и путешествий, диплом инженера дальней космической связи, зачисление в команду «Магеллана» – и снова космос. О котором теперь напоминал лишь тесный кубик помещения маяка, похожий на корабельную рубку связи.

На пульте мигнул индикатор – пришло сообщение с Земли. Олег быстро пробежал его глазами – ничего особенного, подтверждение связи и пожелание успехов – и заторопился. Ностальгия ностальгией, но Марьяна наверняка уже начинает беспокоиться, особенно учитывая ее предчувствия.

Марьяну, в отличие от Олега, космос не манил совершенно. Там не было жизни, а Марьяна любила жизнь во всех ее проявлениях. Олегу порой казалось, что в принципе невозможно найти живое существо, отвратительное настолько, чтобы жена не смогла бы испытать к нему если не любовь, то хотя бы жалость и сочувствие. Потому-то Маугли и настаивал, чтобы институт биоформирования пригласил в экспедицию на Форпост именно ее. А заодно и Олега как технического руководителя экспедиции.

Маугли относился к космосу философски, как древние мореплаватели к океану, который не только отделял от чудесных дальних стран, но и соединял с ними. Исходив за пять лет всю Индию, где он окончательно отказался от имени Казимир, и осмотрев все основные земные достопримечательности, Маугли выполнил намеченный в детстве план, но всепоглощающая страсть к новому осталась неутоленной. И тогда он пришел в институт биоформирования, поскольку именно там людей готовили к исследованию обычно негостеприимных новооткрытых планет. Но стать биоформом Маугли не довелось – последствия полученных в детстве тяжелых ран делали биотрансформацию слишком опасной. Максимум, чего удалось добиться Маугли, пустив в ход все свое обаяние и умение убеждать, – это небольшой переделки, позволявшей ему дышать без маски в атмосферах с малым содержанием кислорода. Полноценным биоформом Маугли не стал, но в институте благодаря навыкам следопыта и охотника остался. Институту для совершенствования методик биоформирования требовались существа с уникальными свойствами, и кто-то должен был их выслеживать и ловить.

Олег содрогнулся при воспоминании об одном таком существе, вернее, существах, с которыми он познакомился в первую же вылазку с острова на побережье. Знакомство вышло незабываемым – все не закрытые одеждой места нестерпимо жгло почти целые местные сутки. Хорошо хоть лицо было закрыто кислородной маской, когда на дереве, под которым Олег присел отдохнуть, начали с характерным звуком лопаться плоды, выбрасывая облачка пыльцы. Маугли, воспользовавшись порывом ветра, отнесшего пыльцу в сторону, оттащил кричащего Олега от дерева, а Марьяна начала смывать пыльцу водой из фляги, но от этого стало только хуже. Пришлось лететь на базу – к диагносту. Тот определил, что опасности для жизни нет, а поражение носит паразитарный характер. Верхний слой кожи Олега оказался буквально нашпигован сотнями мельчайших существ, которые, к счастью, быстро погибали при стандартной антисептической обработке.

Убедившись, что Олегу больше ничего не грозит, Марьяна полетела назад на побережье – ближе познакомиться с пыхтой, как окрестил поразившее Олега дерево Маугли. Знакомство оказалось столь многообещающим, что определило основное направление исследований Марьяны на все время экспедиции.

Выяснилось, что облачка, которые пыхта выбрасывала в среднем каждые девять местных суток, состояли вовсе не из зернышек пыльцы, а из мельчайших крылатых существ, напоминающих земных мошек. Мякоть шарообразных плодов пыхты по структуре напоминала соты, в ячейках которых эти мошки и развивались. Созрев, они прогрызали себе путь во внутреннюю полость плода и накапливались там, питаясь мякотью и выделяя газ. Давление газа постепенно нарастало, и в какой-то момент, обычно на рассвете, когда солнце начинало греть остывшие за ночь плоды, те лопались, и освобожденные мошки разлетались в поисках нового пристанища. Полет в безветренную погоду был не очень долгим. Попав на какую-нибудь поверхность, мошки начинали искать, а если не находили, то выгрызали в ней норку, расширяющуюся в виде пузырька. Если поверхность оказывалась мягкой и влажной, это обычно удавалось, и мошки приступали к следующему этапу – заполнению пузырька питательными веществами. А когда пузырек, наконец, был полон, окукливались, или, правильнее сказать, осеменивались, и через некоторое время из этой куколки-семени вырастала новая пыхта.