Кир Булычев - Искушение чародея(сборник)

– Я… я услышал шум… хотел пресечь… все-таки могло пострадать такое… все же живая вода, которую вы производите, представляет научную ценность… а вдруг бы что случилось… – он сбился.

– Вы же ученый. Какая живая вода? Это ненаучно, сами говорили.

– А параллельные миры? А… а карп?

– Какие параллельные миры? Подумайте сами. Где вы их видите?

– Но машинка… я бы смог доказать…

Поняв, что проболтался, Антон Савельевич смолк.

– Машинка? «Зингер» двадцать третьего года выпуска, рабочая модель. Неплохо, кстати, шьет. И вы собирались с этим изделием предстать перед коллегами? И рассказывать про живую воду? Ну посмотрите на ситуацию со стороны. В лучшем случае, ученые покрутят пальцем у виска. В худшем – вызовут «неотложку».

Горошкин представил себя со стороны и чуть не заплакал. Хорош бы он был – со швейной машинкой на ученом совете.

– А вы? – взгляд хозяина переместился на исцарапанного в кровь аптекаря. Жорик шмыгнул носом на манер первоклассника. Ему было плохо и больно. И очень, очень неудобно.

– Я? Просто зашел. Поговорить. Я много про вас слышал…

– Врет он! – обрадованно воскликнул Горошкин. – Он себе все хотел захапать, и Машинку, и камни. И производить живую воду в промышленных количествах!

– Глупости, – смутился Жорик. – Вот, спросите у молодого человека.

Гриша как раз вернулся в комнату.

– Да, он, кажется, хотел с вами поговорить.

– Ну-ну. – Взгляд Станислава Аркадьевича стал еще более печальным. – А зачем же вы у кота игрушку отняли?

– Я думал, может, это нужное что-то…

Щеки Жорика залились краской.

«Кепка», не дожидаясь, когда его начнут расспрашивать, заговорил сам:

– А че сразу я? Это вот он! – толстый палец уперся в побитого Горошкина. – Он нас нанял, чтобы, значит, Машинку… эту вот… забрать и к нему перевезти…

– Кругом предатели, – прошептал Горошкин.

Тихо, но все услышали.

– Ох, – побледнел вдруг Гриша, – а Танюшка-то! Она за полицией побежала, а за ней их второй выскочил…

Оба, и журналист, и хозяин квартиры, сорвались в коридор, но никуда бежать уже было не надо. Дверь открылась, за ней стояла гордая Таня и два человека в форме.

Она представила:

– Познакомьтесь, это мой отчим, дядя Слава. А это его друг дядя Иван. Они в полиции работают!.. Эх, жалко, лысый сбежал.

– Сбежал? – удивился Станислав Аркадьевич.

– Ну, да. Я его на выходе дверью приложила, он в снег бухнулся. Грохот был! Но пока домой бегала, он, наверное, очухался и уполз.

– Ну проходите. – Станислав Аркадьевич впустил новых знакомых в комнату.

И тут все увидели, что Горошкин стоит возле машинки и злорадно улыбается.

– Сейчас крутану! – крикнул он. – Я псих, отойдите на безопасное расстояние!

– Отойдите, – обеспокоился Станислав Аркадьевич. – Не ровен час, крутанет. Я не могу предположить последствия.

– Почему? – удивился Гриша. – Сами же говорили, проницаемость – односторонняя. Ну, напустит воды… так пол-то все равно мыть.

– Эй, – быстро заговорил изобретатель. – Отпусти ручку! Я эту штуку перенастроил. Слышишь? Она недоделана! Можешь ведь пропасть, дурья твоя голова!

– Это блеф! – азартно воскликнул Горошкин и все же сделал то, что собирался. Машинка застрочила, аккуратно, стежок к стежку сшивая миры. Силуэт Горошкина замерцал, начал таять. А на его месте, в луже мутной воды стало проявляться нечто крупное и серое.

– Тюлень! – опознала Таня новое действующее лицо. – Какой милый! Тюленьчик!

– Двусторонняя проницаемость! – воскликнул Гриша. – У вас получилось!

– Говорил же, не успел доделать! – всплеснул руками Станислав Аркадьевич.

– Е! – ухнул «Кепка». – В тюленя превратился! Не надо меня в тюленя! Только не в тюленя! Лучше в полицию!

Жорик, пока все отвлеклись, попытался пробраться в прихожую, но бдительные полицейские не допустили.

– А куда мы его теперь? – Таня попыталась подойти к зверю, но тот испуганно закричал и отступил к стенке. – Он же совсем дикий!

– Может, в дельфинарий? А как быть с Горошкиным? Нельзя же его там оставлять? – Гриша сказал это, а потом подумал, может, было бы и неплохо.

– Ой! Нельзя! – Тане стало жалко доцента, попавшего к тюленям. – Надо его вернуть.

– Выход один. – Станислав Аркадьевич посмотрел на мокрого зверя внимательно и печально. – Придется учить его пользоваться швейной машинкой!

Горошкин за сутки не сдвинулся с места. Кругом были тюлени, много, много тюленей. Они лежали так тесно друг к другу, что Антон Савельевич боялся пошевелиться, чтобы не потерять свой кусочек свободного пространства. Именно благодаря этому его и удалось вернуть живым и почти невредимым.