Николай Басов - Иномерники

– Любуешься? – раздался голос Гюльнары.

Она выступила из полумрака в сетчатом комбинезоне, почти обнаженная и даже еще более голая, чем если бы появилась совсем без комбеза. Вокруг ее чресел некрасиво болтался гигиенический пояс с отводами, которые следовало присоединять уже в машине, в кресле пилотов. Как-то бесстыдно это выглядело, хотя Ромка был в таком же комбинезоне и с таким же поясом. Он засмущался, хотя сверху, еще когда числился и работал в службе техподдержки, почитай, всех пилотов видел в таком наряде, практически в голом виде.

– Ага, – она уловила его настроение, должно быть, по глазам, – стесняешься! Ха, как нас разглядывать – так ничего, да? А как самому почти голышом по ангару расхаживать, так этого мы стесняемся. – Она раздраженно хмыкнула. Потом взяла себя в руки, стала посерьезней и поспокойней. – Голова очень болит?

– Не очень. – Он проглотил слюну, почему-то набежавшую на язык. – Значит, тебя тоже туда отправляют?

– Решено, что меня тоже следует познакомить с ангелами, представляешь?

– А как ты к этому относишься?

– Я выполняю, – вздохнула Гюльнара. – Хотя можно было бы и обойтись. – Помолчала. – Зря ты на инструктаж не явился. Там высказали со всей определенностью: если ты будешь молодцом, в Ад полетим мы с тобой, вдвоем.

– Вдвоем мы, пожалуй, и в Чистилище не вырвемся. Ведь можно считать доказанным, что только в полном, так сказать, букете способностей четырех иномерников возможно…

– Мы в костомаровском экипаже ходили втроем. И потом… – Она снова помолчала. – Сейчас на этих машинах установлены совершенно новые агрегаты, что-то вроде аккумуляторов разнообразных пси. Их можно в полете задействовать, и они будут… чем-то вроде заменителя нормальной палитры общего, требуемого по всему спектру пси-напряжения.

– М-да? Начинаю сожалеть, что не явился на инструктаж.

– А это не на инструктаже было, это нам раньше говорили, и не один раз.

– Когда?

– Какая разница? При всяком удобном случае говорили… Твое-то дело – диффузорить, разглядывать все, что попадется, и фиксировать. На это тебя и натаскивали. А про аккумуляторы ты не думай, они нужны тому, кто тебя туда повезет.

– Тебе?

– Если я сегодня справлюсь, тогда – да, мне.

– Так вот, значит, что они на самом деле испытывают, аккумуляторы эти… Вообще-то о них давно уже по аппаратной части разговоры ходили. И статьи теоретические были, и математику этих процессов разрабатывали… Даже, как я слышал, чего-то добились, только очень ненадежно все выходит, вроде бы процентов на двадцать от нормального обученного антигравитора.

– Эти побольше держат, почти до половины нормальной потребности. – Она снова умолкла, поглядела на темные силуэты новых параскафов. – А еще, я думаю, они хотят, чтобы ты… Ну, если ты ожерелье миров увидел, может, ты на зеркале тоже что-нибудь эдакое разглядишь. Если у тебя такой дар – видеть необычное, грешно было бы не попробовать и тамошний мир рассмотреть твоими глазами, верно ведь? Вдруг ты даже дерево вероятностей разглядишь? – Она едва заметно вздохнула. – Тогда нам и в Ад этот клятый идти не придется.

– Боишься? – спросил он, но ответить она не успела.

В ангаре загорелся свет, он стал вспыхивать последовательными полосами, как всегда бывает в больших помещениях. Из дальней двери появились экипажи для двух машин. Ромка почти с интересом посмотрел на них, очень уж любопытно было, с кем предстоит лететь. Но интерес продлился недолго, к машине, около которой он стоял, приближался экипаж Авдотьи Коломиец, с Амиран и Бертой-Марией, вот только Зузы Освальда с ними не было. Вместо него, позади, чуть прячась от возможных взглядов на ее наготу, выступала Данута Клозель. Новенькая девушка, ее совсем недавно, как знал Ромка, стали пускать в походы вместо Зузы, она еще не разучилась стесняться.

К машине, у которой стояла Гюльнара, вышагивал экипаж Паши Преснякова, как всегда, чуть нахмуренного и угловато-жесткого. За ним, о чем-то легко переговариваясь, шли Андрис Пачулис и Генриетта Правда. А вот Тоня Латуш тоже чуть приотстала, она о чем-то не очень громко, но с жестикуляцией выговаривала Дануте. Судя по жестам, объясняла, что поясной ремень нужно затягивать не слишком туго, иначе гигиенический пояс будет мешать работать в кресле. У нее получалось весьма выразительно и немного даже сексапильно. Ромка отвел глаза.

– Ага, – буркнул Пресняков, непонятно к кому обращаясь, скорее всего к Гюльнаре. – А мы-то думаем, куда ты подевалась? Ведь сидела с нами с начала разговоров, а потом…