Николай Басов - Иномерники

– У нас есть один храм, неподалеку от Фудзи, кстати, вы помните, что в Японии есть такая гора, Роман-сан? Там очень спокойно, и место благотворно влияет на тех, кто хочет восстановить нервы и выздороветь. Наши старики-пилоты любят там ловить рыбу, разговаривать, писать… Но рыбу ту кушать нельзя, она не очень чистая, потому что озеро там хоть и прекрасное, но уже с не совсем правильной водой.

– Ноко-сан, у нас озер, чтобы измененные люди не волновались, в стране нет. У нас комиссуют таких, а дальше они живут, как им заблагорассудится.

– Какое замечательное слово – заблагорассуждаться, – восхитился японец. – Это значит – рассуждать за благо, очень хорошее слово. Я бы передал его… Жаль, что вы не знаете иероглифов, я бы вам показал это слово, мы бы могли обсудить мой почерк. Может, попробуем программно обучить вас хотя бы полутора тысячам наших знаков? – И в завершение приводил совсем уж нелепый довод в пользу изучения японской письменности: – Ведь вы читаете прикладные и прочие диаграммы, как мне сказывали, совершенно свободно, и значит, иероглифы для вас не будут затруднительными.

И как, скажите на милость, говорить с таким человеком? А еще он погодой восхищался. Иногда даже утомляя Романа описанием травы, что росла под осенними, редкими тут, в южных предгорьях Урала, дождями. Звучало это примерно так:

– Роман-сан, тонкие стебли стоят крепко, совсем не поникают от дождя, их сила только полнится. Представляете? Но и крупные травы, которые поникают, настолько замечательно украшают землю, что по ней ходить страшно, кажется, нечто живое растаптываешь.

– Никогда о наших окрестностях в таком ключе не думал, – признавался Ромка. – Давай лучше про деревья, Симоро-сан?

– Да, я заметил, русские не очень понимают низкую растительность. Я правильно говорю это по-русски, так можно? – он вздыхал. – Ну что ж, можно и про деревья говорить. Они у вас тоже очень красивые. Особенно мне нравится, насколько красная кора у ваших сосен… У нас есть специальный лак, им покрывают только самые благородные сорта дерева. Ваши сосны тут отливают именно этим цветом лака. Очень восхитительно может быть, только свет должен упадать правильно.

– У нас говорят – правильно падает свет, а не упадает.

– Да что вы? А я полагал, что «упадать» – это редкое и прекрасное слово, отмеченное большой глубиной впечатления смотрящего. Но поскольку вы правы… нужно запомнить.

В общем, разговоры могли привести к такой тоске, что выть хотелось, но вот какая штука. Через недельку этих бесед в палату ворвалась Колбри с Веселкиной, которая, впрочем, держалась скромненько, что было на нее не похоже. Валентина через всю палату пробовала Ромке усиленно улыбаться.

– Так, Олегыч, показывай себя вживую, а не в электронной записи.

Ноко-сан при появлении женщин поднялся и сдержанно произнес:

– Это я должен показывать результаты за последнее время.

– Давай ты, – хмуро согласилась Мира. – Тогда лежи, Роман, лежи себе, а мы тут поколдуем.

Они принялись возиться с приборами, половину из них Ромка уже понимал, снимали с него показания дистанционно, без подключений и проводов. Пока Колбри с Ноко-сан о чем-то переговаривалась по-английски, лицо ее разглаживалось. Веселкина осмелела и подошла посмотреть на приборы из-за их спин, тоже вначале хмурилась, а потом улыбнулась Ромке уже по-настоящему, не настороженно, а даже чуть восторженно. И беззвучно прошептала, но Ромка ее понял:

– Отлично!

– Невероятно, – проговорила наконец-то Колбри по-русски. – Просто невероятно. Я думала, что ваша пси-логотерапия – это шаманство, а оказалось… Нужно будет этой проблемкой подзаняться, иначе можно упустить. – Она повернулась. – Он сделал с тобой, Олегович, почти чудо. Не все разом проясняет, но мы уже со следующего дня начнем потихоньку входить в рабочий режим.

– И как ты себе это представляешь? – Ромка был озадачен, что такая простая штука, как восторженные разговоры Ноко-сан, что-то в его состоянии изменили, но и обрадован, конечно. Закончился срок его заточения, он выздоравливал. На всякий случай он сказал:

– Мы разговаривали о погоде.

– Если бы кто-нибудь из вашей цивилизации, уважаемый Роман-сан, с тобой о погоде разговаривал, ты бы лежал, лишь ожидая здоровья, – пояснил Ноко, почему-то его акцент стал заметен более, чем обычно, и он не придуривался. – Но так как с тобой разговаривал я, ты стал заметно мудрее, а мудрость дает здоровье…

– Почему? – спросила Валя.