Ц. Цыбиков - Слишком много колдунов

— И что? Это же их обязанность, их работа, — сказал Питер.

— Они инструмент, их специально для этого создали, — сказал Жак. — Ну и сир Оливер — не единственный влиятельный человек в нашем королевстве. Далеко не единственный.

— Ого, — сказал Аслан. — И?

— Многим другим влиятельным людям, — медленно и с расстановкой развил мысль финансист, — не очень нравится то, что служба эвакуации владеет столькими артефактами непонятной силы, назначения и применения.

— Ну и пусть не нравится, — грубо сказал Аслан. — Нам-то что?

Жак несколько секунд разглядывал свой бокал, затем со стуком поставил его на ручку кресла.

— Короче.

— Наконец-то, — сказал Питер. — Выпьем же.

— Я скажу вам просто: есть чиновники и есть чиновники. Есть службы, и есть службы. Есть гильдии и есть гильдии. Одни хотят скинуть вторых. Третьи четвёртых, пятые шестых, неважно. Раньше оно как-то всё то на то выходило, и все были поровну. Но сейчас у одних есть кое-что опасное, и только это останавливает всех остальных. Останавливало, точнее. Сейчас вторые вместе с остальными решили взяться за первых всерьёз. Для начала, судя по всему, решили разобраться с этим складом. И вы со своим дурацким саркофагом дали им отличный повод.

Питер морщил лоб.

— Первые, вторые, десятые… Ты скажи прямо — прокуратура тоже в этом участвует? А судьи? А легардюкор?

Жак закрыл глаза и длинно, выразительно вздохнул.

— А на чьей они стороне? — спросил Аслан. — Мы вроде как дружим со всеми.

— «Вроде как», — не открывая глаз, передразнил его Жак.

— Ну, видимо, да, ты прав, — с подозрительным смирением сказал Аслан. — Я вот только одного не пойму.

— Чего же, — лениво и снисходительно сказал Жак.

— Как нам поможет то, что ты посмотришь на саркофаг?…

Трое молодых мужчин смеялись в скупо освещенной гостиной на Рю де ла Пэ. Аслан, эвакуатор, Жак, финансист; и Питер тоже смеялся, и гнал подальше гаденький вопросец: а на чьей стороне сам Жак? Каждый из них чувствовал, что что-то меняется вокруг, в хрупком равновесии старых, трусливых, жадных и опасных банд, прикидывающихся службами, гильдиями, академиями; и каждый гнал тревогу от себя, и они разговаривали, шутили и смеялись, наслаждаясь последними, возможно, минутами беззаботной жизни.

— Всё, — сказал Жак и встал. — Я созрел. Показывайте.

Потом, когда саркофаг тихо закрылся и снова стал непроницаемо-чёрным, они вышли из мобиля, сели на крылечко и долго сидели на ступеньках в ночи и тишине. Аслан и Питер переговаривались негромко, а Жак вдруг увидел, что звезды давно уже проснулись и начали свой медленный небесный хоровод; ощутил мерное дыхание ночи, уносящее последние ароматы летнего дня; и ясно осознал почему-то две вещи: что мир очень велик и что вся жизнь впереди — и как-то это было связано и между собой, и с той, что была там, в сердце чёрного саркофага. И Жак не без удивления понял ещё, что теперь она живёт и в его сердце. Не без удивления, потому что очень редко люди точно знают, кто они есть и на что способны — и лишь в моменты, подобные этому, когда свет чуда, к которому ты случайно прикоснулся, освещает всю твою жизнь и всё твоё существо, ты понимаешь, кто ты, зачем ты. Или хотя бы начинаешь понимать. Самую чуточку.

Было удивительно носить в себе такое сокровище; удивительно и немного страшно. Жак ревниво глянул на своих друзей — видят ли они? понимают ли? хранят ли её образ так же бережно, как уже хранит он? — и понял, что нет, нет и нет; и простил их за это. Посидел ещё немного, прислушиваясь к себе и ко Вселенной, затем с сожалением вернулся в запущенный садик позади дома на Рю де ла Пэ, где, еле втиснувшись между стволами яблонь, стоял мобиль эвакуаторов, красиво мерцающий под звездами.

Прислушался к разговору. Нет, говорил Аслан, дело про братство Урании у него отнимут, это точно. Тут явно пахнет майорским жезлом, да не одним, а тремя самое меньшее. Столько ведь нераскрытых дел сразу раскроется… Ему такое рановато, спасибо хоть лейтенанта дали вовремя. На последовавшие вопросы Питера, чем конкретно пахнет майорский жезл, имел ли Аслан опыт нюхания такого жезла и если имел, то как на это отреагировал его обладатель, лейтенант отвечать отказался. После ещё одного бокала Питер сказал: зато, когда эта прокурорская чехарда кончится, и всё пойдёт своим чередом, у них будет а) саркофаг, b) труп чудовища и c) целый склад для исследования и изучения. Это же минимум пять докторских. А то и шесть. Аслан помолчал, затем, мстительно подбирая слова, негромко осведомился, а нету ли среди этой груды бесполезной макулатуры чего-нибудь стоящего, капитанского шеврона например. Питер тоже немного подумал, закусил, прожевал, — и в самых вежливых выражениях посетовал на пещерный карьеризм отдельных без году неделя лейтенантов, в то время как именно наука является объективной ценностью. Аслан, исчерпав доводы, начал загибать временного заведующего кафедрой в бараний рог, видимо стремясь таким образом привить строптивому доктору наук свою систему приоритетов.