Кеннет Робсон - Человек, который не смеялся

Директора вернулись на свои места. Док Сэвидж сел в свое кресло у открытого окна. В течение, наверное, двух минут было слышно, как смущенно сопят люди, устыдившиеся того, что дали волю своим чувствам.

Док смотрел в окно. Он видел смуглого человека с коробкой чистильщика обуви через плечо. Даже на таком расстоянии было отчетливо видно ужасную, неподвижную усмешку на смуглом лице. Глаза Дока, как и другие органы чувств, были с детства натренированы, чтобы работать лучше, чем у других людей.

Док снова перевел взгляд на лицо Саймона Стивенса.

Два лица - лицо мультимиллионера, который только что, по всей видимости, разорил себя, и лицо чистильщика обуви с Ист-Сайда были странно похожи.

Один из директоров заговорил:

- Тогда, позвольте узнать, - сказал он с долей сарказма, - кому так посчастливилось купить Доминские острова за полмиллиона? Это же просто кот наплакал!

Саймон Стивене потер рукой свой большой круглый подбородок. Голос магната свидетельствовал о том, что на Доминские острова ему так же наплевать, как какому-нибудь швейцару у входа в контору фирмы.

- Я подписал контракт на продажу, - небрежно сказал он, - но... это смешно, но мне не вспомнить сразу, кому я продал острова.

Док Сэвидж слышал эти странные слова. Но он смотрел вниз, на платформу надземной железной дороги.

Остальные директора второй уже раз за этот день в изумлении открыли рты. Бронзовый человек, не сказав ни слова, ринулся в коридор.

Объяснение пришло само через открытое окно: снаружи раздались пронзительные крики женщин. Толпа на платформе надземки ревела. Директора компании столпились у открытого окна. Один из них хрипло, сдавленно выругался и отвел глаза от сцены внизу. Он увидел человеческую руку, высовывающуюся из-под колес поезда. Пальцы все еще дрожали в судорогах. Казалось, что они тянулись к чему-то, что могло бы спасти жертву- из-под неумолимо надвигающегося железа и стали.

ГЛАВА 3 АПАТИЯ

Доктор Бьюлоу Т. Мадрен в замешательстве скривил свой маленький круглый ротик. Когда он тряхнул головой, электрический свет сверкнул на ней как на полированном бильярдном шаре. Лысый череп и пухлое круглое лицо придавали доктору Мадрену невинный ангельский вид. Но его глубоко посаженные глаза блестели как два бриллианта, и в них угадывался глубокий пытливый ум, противоречивший всем остальным чертам лица.

Уже полчаса он задавал не связанные между собой вопросы, казалось бы, ничего не значащие.

Улыбающийся Тони Тальяно не был склонен уходить от вопросов, если он их понимал. Неожиданного убийцу доставили в палату для обследования арестованных в психиатрическом отделении госпиталя Бельвю.

Присутствие знаменитого психиатра доктора Бьюлоу Т. Мадрена не удивляло. Он регулярно посещал психиатрические палаты большого нью-йоркского госпиталя. Существовало, казалось, очень мало капризов человеческого мозга, с которыми доктор Мадрен не был знаком. Тем не менее теперь, устанавливая диагноз, он явно зашел в тупик.

Улыбающийся Тони нормально ответил на все вопросы. Да, он понимает, что его друг Сэм Галливанти мертв. Да, он знает, что Сэм упал под колеса после того, как он сам ударил его ящиком. Ну и что из того?

Таким было отношение смуглого человека с улыбкой мертвеца.

Док Сэвидж слушал этот допрос. Рядом находилось трое других врачей, людей, преданных психиатрии. Один из них сказал Доку Сэвиджу:

- Ну, какие вы можете из этого сделать выводы?

- Я видел несколько необычных случаев, но по поводу этого у меня есть своя теория, которой я бы пока не решился поделиться.

Доктор Мадрен улыбнулся. Его зоркие голубые глаза мигнули.

- Я не умею читать мысли, доктор, - сказал он, - но я осмелюсь предположить, что ваша теория совпадает с моей.

Док Сэвидж составил свою теорию. В первые несколько минут обследования Улыбающегося Тони он пришел к поразительному заключению. Но бронзовый человек никогда не высказывал своего мнения, до тех пор пока не был полностью уверен. Ему было интересно узнать, что же родилось в ученых умах этих специалистов.

- Давайте запишем свои заключения, - предложил врач из Бельвю, - тогда не будет подозрений, что кто-то из нас подчиняется мнению другого.

Доктор Мадрен достал золотистый карандаш и нацарапал что-то в своем блокноте. То же сделал и врач из Бельвю. Третий психиатр улыбнулся и прочитал результаты вслух. Текст был почти один и тот же.

"По моему мнению, этот человек не является душевнобольным, - написал доктор Мадрен. - Хотя для него было бы лучше быть им. Он страдает полной потерей всех чувств. В его нынешнем состоянии он не убил бы со зла, потому что не способен злиться. Он не способен ни на радость, ни на печаль, на него не могут повлиять события внешнего мира. Пока он находится в этом состоянии, он не может ни плакать, ни смеяться..."