Майкл Гир - Артефакт

Вот когда ей пригодились навыки, доведенные до автоматизма упорными тренировками, — услышав приказ, Брайана молниеносно сосредоточила огонь на втором арпеджианце. Его экраны не выдержали, и корабль взорвался, словно перегретый котел, превращаясь в яркую вспышку аннигиляции.

— Еще одна, — выдохнул Соломон, следя за экраном, на котором загорались огоньки, сигнализирующие о новых пробоинах в корпусе «Боз». Он покачал головой, бормоча проклятия. Они погибнут прежде, чем перебьют корабли противника. Оставалось слишком мало времени, а Селлерс уже сел ему на хвост, расстреливая кормовые экраны.

Соломон затормозил, и острое копье бластерного луча прошло вплотную к «Боз». Он с шумом выдохнул через нос, пытаясь избавиться от застрявшего там сгустка запекшейся крови. Красные потеки на лицевом щитке темнели, смотреть сквозь них было все труднее.

Брайана ударила по следующему кораблю, и тот, ломая боевой строй, заспешил прочь, стремясь выйти из-под убийственного огня мощных орудий «Боз».

Загорелись еще несколько предупреждающих огоньков, защитные экраны полыхнули лиловым светом. Брайана выругалась.

— Отказ орудий левого борта, сэр!

— Это Селлерс! Арт, разворачивайте корабль вокруг оси! Брайана, подготовьте бластеры правого борта! — Он снова уменьшил скорость, и перегрузка бросила его вперед. Из носа хлынула кровь, заливая лицевой щиток, который стал почти непрозрачным. Соломон с трудом различал приближающийся «Охотник». — Брайана! Шестьдесят градусов по курсу!

Девушка с трудом преодолевала силу инерции, но это не мешало ей целиться. Бластерные разряды впились в «Охотника», в его корпусе появлялись все новые пробоины, из которых вырывались струи воздуха и языки пламени.

— Сигнал! — прохрипел Арт. — «Охотник» выбросил белый флаг! Повторяю, Селлерс выбросил белый флаг! Они сдаются!

— Прекратите огонь, Брайана, — распорядился Сол, чувствуя, как вопреки усталости его охватывает торжество. — Швартуйтесь к «Охотнику».

Черный корабль медленно плыл навстречу. Сняв шлем, Соломон разглядывал оплавленные плитки его корпуса. «Охотник» превратился в истерзанную груду мертвого хлама. Он медленно вращался, из пробоин хлестал воздух, вынося наружу обломки и мусор. В одной из дыр показалась половина человеческого тела. Заостренный лоскут металла на мгновение задержал ее, потом она, кувыркаясь, поплыла в пространство.

— Наконец-то я покончил с тобой, мерзкая крыса… — пробормотал Соломон, едва ворочая языком. Яркая вспышка едва не застала его врасплох. — Боз, полный вперед! — пронзительно выкрикнул он. — Ради всего святого! Мчись во весь опор!

Сорокапятикратная перегрузка вдавила его в кресло, погружая в пучину слепящей боли.

Никита открыл глаза. Казалось, во всем его теле не осталось ни одного целого сустава. Ногу, вывернутую под неестественным углом, пронизывало пульсирующее жжение. Он тряхнул головой, пытаясь сфокусировать взгляд.

Лиетов, натужно дыша и прижимая ладони к ребрам, поднялся на ноги, шатаясь под ударами гравитации. При каждом шаге бластер в его руке раскачивался из стороны в сторону. В углу отсека, свернувшись в клубок, лежал стонущий Хэппи Андерсон.

— Сдавайтесь! — крикнул Лиетов. — Сдавайтесь, Карраско, черт вас побери!

— Он вас не слышит, — пробормотал Никита. — Чтобы говорить с ним, нужно установить связь с мостиком.

— В таком случае ему конец!

Лиетов поднял бластер, навел его на пульт управления реактором и нажал спусковой крючок. Никита зажмурился, но оружие не сработало. Рука, которую он до сих пор держал внутри скафандра, напряглась и медленно поползла наружу. Увидев тяжелый пистолет, Лиетов растерянно моргнул, коротко вскрикнул и откинул скобу предохранителя бластера.

— Марк, прошу вас, не делайте этого.

— Все кончено, — пробормотал сирианец. — Артефакт в моих руках. — Он навел раструб на пульт.

Хэппи застонал и попытался подняться. Лиетов помедлил, глядя на инженера, и Никита хладнокровно прострелил ему голову.

— Никто не отнимет оружие у свободного человека, — сказал он окровавленному трупу.

В тот же миг его накрыла очередная волна невыносимого давления и боли.

Никита плыл в пространстве, отдавшись воле звездных ветров. Он услышал жужжание пчел родной станции и почувствовал на языке вкус меда.

Вселенная всем своим весом налегла на Соломона. Он едва не проглотил язык, захлебываясь кровью, которая хлынула из горла, едва он попытался откашляться. Желудок выплеснул свое содержимое наружу, обжигая нос и глотку кислой жижей с кофейным привкусом.