Владимир Березин - Последний мамонт

Другой майор, задыхаясь, вдруг подбежал к ним — подбежал как раз тогда, когда они отпустили первого.

Тот давно двинулся дальше, как второй крикнул:

— Э… стойте, стой!

Они попросили предъявить документы и этого:

— Документы… — лихо, не по-уставному козырнул флотский капитан-лейтенант.

Патрульный солдат на всякий случай упёр ствол плоского судаевского автомата новому майору в живот. Тот машинально вынул предписание и снова выдохнул:

— Стой, — но уже почти шёпотом, и уже тихо, ни к кому не обращаясь, застонал: — Уйдёт, уйдёт.

Внезапно майор ударил локтем патрульного повыше пряжки ремня и тут же быстро подсёк его ногой, выдирая автомат.

Несколько метров он успел пробежать, пока они не поняли, в чём дело. Но уже заорали в спину, бухнул выстрел, и майор, видимо, решил, что вот ещё секунда — и не успеть.

Он прицелился в спину ушедшего вперёд и дал очередь.

Фигура в отдалении взмахнула руками, упала на четвереньки, дёрнулась и взвыла — тонко, по-кошачьи. Сделала ещё движение и покатилась вниз с откоса, к железной дороге.

Патруль уже навалился на стрелка, кто-то вырывал из рук автомат, наконец, его ударили по лицу, и всё кончилось.

Стрелка загрузили в старую полуторку, и тот очнулся быстро — лежа на грязном днище. Еськов приказал его развязать, прочитав, наконец, документы.

— Ну что там, Тимошин? Тимо-ошин! — орал старший патруля, каплей со шрамом.

Голос невидимого Тимошина отвечал:

— Ничего, товарищ гвардии капитан-лейтенант. Никого нет, не задело, видать. Только кошка дохлая валяется… Бо-ольшая!

И тут пойманный понёс какую-то околесицу, в конце концов, впрочем, властно приказав:

— Пусть его заберут.

Флотский с сожалением, как на безумца, посмотрел на майора и отвёл глаза. Еськов, почесав затылок, промолчал. Но в этот момент сержант Тимошин запрыгнул внутрь, и машина тронулась.

Еськов потом несколько раз вспоминал эту историю — в основном потому, что на следующий день заместитель коменданта орал на них за то, что они плохо искали труп. Он орал, полный какого-то собственного страха, и было понятно, что он просто передавал им какой-то нагоняй сверху.

Дело ничем не кончилось, но властное выражение на лице майора Еськов запомнил.

И теперь майор стоял перед ним.

Еськов не стал напоминать ему эту историю. Не то чтобы он был человеком пуганым, но его жизнь до палеонтологии научила не высовываться раньше времени из окопа и не бежать никуда по первому оклику.

После, после — когда время придёт, это может пригодиться.

И Еськов сложил это воспоминание в дальний уголок сознания, будто снова вернул на место папку с камеральными отчётами, сданную в архив десять сезонов назад.

Он всё замечал, но не позволял себе всплеска эмоций.

В чудесные совпадения он не верил.

Он вообще не верил в чудеса, хотя всё, что касалось мамонтов, аккуратно складывал себе в память — даже чудесное.

Одни книги говорили Еськову, что мамонт боится солнечного света, оттого он живёт под землёй. Там он сопит и ворочается. Страшный рёв его слышен накануне провалов почвы и землетрясений. По весне мамонт бредёт подо льдом рек, и лёд, синий и белый, играющий на солнце, трещит от его шагов. О том, что мамонт живёт под землёй и землю эту ест, знают все народы, только зовут его по-разному.

А на Руси звали его Индрик-зверь, только подойдёшь к нему поближе — и выходит, что он вовсе не таков, каким его представлял. То он похож на слона, то на лошадь, то у него голова коня, а тело рыбы.

Говорили и о том, что мамонт похож на большую щуку и выглядывает по ночам из-под воды чёрных озёр. И когда он высовывается оттуда, то озеро мелеет вполовину. А всё оттого, что мамонт — сын морского царя и слишком молод, чтобы сидеть смирно под водой. И вот тогда он ворует у людей рыбу, которая идёт в сети.

Может, земляной зверь и вовсе меняет свои обличья — в других книгах было написано, что сначала жил да был лось, а состарившись, стал он земляным зверем. Время унесло у лося рога, как уносит зубы у стариков во всяком племени. Но потом старый лось, как и все старики, переселяющиеся в другой мир, отращивает себе новые рога.

Иногда мамонт — это зверь, похожий на дракона, и иногда этот дракон помогает людям, а иногда враждебен им. А иногда вовсе не поймёшь, чего он хочет да и жив ли он. Иногда оголодавший северный народ собирался вокруг найденных костей, и шаман бил в бубен, причитая. Если он делал это правильно, то кости обрастали мясом на радость голодным.