Юрий Бурносов - Право хотеть

Попав по протекции в сей достославный город, Фынь с рвением взялся за казенную службу. Первое его место было местом младшего смотрителя департамента канализационных работ. В Дудзуне — в этом средоточии всех новаций — только что ввели систему канализации, и должность в этом новоявленном департаменте считалась необычайно престижной. Многие жаждущие занять здесь одно из мест давали бешеные взятки городскому начальству, но по причинам тайных хитросплетений городской кадровой политики неизменно заваливались на экзаменах, устраиваемых каждую весну департаментом контроля за компетентностью госслужащих.

И вот, сев на казенное место и погрузившись с головой в свои служебные обязанности, Фынь подумал: «А не могу ли я, потомственный патриот, принести еще какую пользу Отечеству? Неужели все мои молодые патриотические силы будут растрачены лишь на составление циркуляров, отчетов и прошений о выделении сумм на текущий ремонт городской канализации?» «Нет, — думал Фынь. — Я себя еще проявлю. Обо мне еще услышат. Я еще посрамлю всех, на словах любящих Поднебесную, а на деле ее обворовывающих и уничижающих!»

С этими самыми мыслями стал Фынь присматриваться к своим товарищам по службе. А те, как оказалось, уже с самого начала присматривались к нему. Его начальник, сановник Ли Хань уже отписал реляцию своему начальнику сановнику Хэнь Цзяо, что мол Фынь с первых дней службы проявил себя исключительно с положительной стороны. Чему старик Хэнь был весьма рад, так как помнил еще свои молодые бурные годы и дружбу с отцом Фыня.

Присматривались к Фыню и некоторые сослуживцы из молодых. Был среди них некто Гер Шен Зон. Очень талантливый и перспективный молодой человек, к тому же — законченный патриот. Вот он-то, видя насквозь тайные мысли Фыня, обратился как-то после рабочего дня, когда солнце еще не зашло, к Фыню со следующими словами:

— Вижу, дорогой мой Фынь, что ты озабочен не одними лишь желаниями желудка своего и не честолюбием неукротимым, хотя желания сии весьма приветствовались досточтимым Ду-дзы.

Понурил низко буйную свою головушку Фынь и закручинился. Да, не только о желудке думал Фынь, не о мыслях честолюбием приправленных. И так он ответствовал:

— Друг, Гер Шен Зон, ты как всегда точно сформулировал. Но о чем ты говоришь, друг, никак в толк не возьму?

Погладил свою бородушку Гер Шен Зон и, лукаво жмурясь, молвил:

— А не желаешь ль, добрый молодец, Отчизне своей матушке подсбить, вывести ее, родимую, на просторы широкие, на высоты небывалые, дотоле невиданные?

Ох, не смекнул-то наш Фынь, сокол ясный, лукавства-то Зоновского, чужекровного. Улыбнулся своей лучистой китайской улыбкой и сказывал:

— Вижу, вижу, добрый молодец, что неспроста ты меня пытаешь-испытываешь. Чую — болеешь сердцем своим китайским за судьбы Отечества, Поднебесной-то нашей. Давно уж я искал — как бы мне пошире размахнуться, да пошибче ударить, чтобы звон стоял по земле Китайской, да слава ее гремела небывалая!

Потер рученьки свои предательские Гер Шен Зон и ласково так молвил:

— Брат Фынь, есть, есть и в нашем провинциальном, оторванном от света китайской мысли городишке, несколько сердец пламенных, энное количество голов светлых, думу думающих об Отчизне-то своей. А не желаешь ли, Фынь-молодец, примкнуть к таким же отважным, таким же!..

— Отчего ж, изволь, брат. Я не хроник там какой. Я, может, и сам уже задумывал проект кружка сотоварищей, — с горячностью, приличествующей молодости, вступил Фынь.

— Дело говоришь, брат, — вдохновенно мотнул бородой Гер Шен Зон.

А потом как-то сморгнул нехорошо и добавил: — Вот и ладно, Фынюшка, вот и славно. Нет, не хватало нам твоих мозгов быстрых, твоей энергии неукротимой, понимаешь. И вот что еще…

Гер Шен Зон как бы призадумался. Огляделся, как озираются во тьме неслучайные прохожие с темными мыслями. И понизив голос, сделав его весьма зловещим, продоложил:

— Прийдешь Иксового числа на улицу Сянь Вэнь в дом господина Люя и постучишь раз шесть. А окликнут тебя из дому — ответишь, что так, мол, и так, пришел по поводу инспекции канализации. Это пароль наш. Но смотри — ежели не придешь в означенный час или кому сболтнешь, то сам знаешь, церемониться не будем. Чик по горлу и в канализационный коллектор.

Ни на мгновение не заколебался Фынь. Пожал руку товарищу и пошел к себе домой.

А в доме том, где кватрировал Фынь, жила красивая китайская девушка Луань. Росла она, подрастала лет до осьмнадцати — всегда печальна и грустна. Редко водила она хороводы с подругами милыми, редко играла с ними в китайские народные игры. Придет бывало со школы домой, откроет книжку и читает. А что в книжке той — тайна!