Я обогнул деревню и стал пересекать площадь, чтобы сразу после этого выйти на финишную прямую, как вдруг, слышу, кто-то окликает:
— Эдя, привет! Что ж ты, узнавать перестал?
Гляжу, у колонки стоят Фрося и капитан Соколов — он как раз был в отпуске — и машут руками.
Впрочем, махал один капитан. Фрося делала вид, будто ничего не замечает, хотя, я-то знал это, буквально пожирала меня глазами.
— Привет! — Я подошел, поздоровался с капитаном. Тот ответил крепким рукопожатием.
Фрося улыбнулась, даже повела плечами, что она делает всякий раз, когда хочет привлечь к себе внимание, но я и глазом не моргнул. Меня интересовал капитан, летчик-истребитель, причастный к высшим сферам, как говорится. Кто-кто, а он-то должен знать, что там, в тех сферах, то есть на других планетах.
— Ты работай, братик, работай! — Фрося кивнула на пустые ведра.
— А что? Думаешь, слабо?
— Не слабо, а отвык небось. Это тебе не самолеты гонять!
Капитан принялся качать воду (у нас теперь воду качают), поглядывая то на небо, то на деревню, то на осколок озера, видневшийся в просвете меж соснами.
— Какая красота, правда? Сегодня встал чуть свет, вышел в березник, хожу, брожу… Даже дух захватило, а отчего — и сам не знаю.
— Да ты что, чокнутый? — засмеялась Фрося.
— А что? Заметно? — Капитан сделал испуганное лицо и засмеялся, так что морщинки побежали во все стороны.
— Ой, не могу! Все-то вы, мужики, чокнутые. Эдя на что уж был человек, и тот с шариков съехал. В космос летит, это ж надо!
— И правильно делает… Земля, конечно, колыбель человечества, но не вечно же бедному человечеству оставаться в колыбели… Хватит или еще?
— Хватит… — Фрося отставила полное ведро и протянула коромысло.
Капитан коромысло взял, но идти не спешил. Опять глянул на небо, на сосновый бор, скользнул взглядом по избам с серыми крышами и зелеными палисадниками, отчего-то вздохнул. Можно было подумать, что это не я, Эдька Свистун, а он, капитан Соколов, летит в космос.
— Тренировки замучили, — сказал я, умеряя дыхание.
— Еще бы! — посочувствовал капитан.
Он был невысок, гораздо ниже меня, но широк в плечах, кряжист, как у нас говорят.
— Понимаешь, пять туда, пять обратно. И — двухпудовая гиря. Тридцать правой, тридцать левой… Я засучил рукава, напряг бицепсы. — Пощупай!
Капитан пощупал.
— Ничего. Я бы сказал — здорово, — похвалил он.
— Ой, Эдик, дай-ка и я пощупаю, — потянулась и Фрося.
— Ну, ну! Иди кур щупай! — Я отступил на шаг.
Фрося обиделась.
— Еще не полетел, а уже воображает! Пойдем, братик!
Но капитану, я чувствовал, не хотелось уходить.
Мы, люди, суем свой нос всюду, независимо от того, просят нас или не просят. И охотнее всего именно туда, куда нас не просят. Капитан не составлял исключения. Хотя Фрося не только сказала: «Пойдем, братик!» — но и дернула братика за рукав гимнастерки, тот не стронулся с места.
— Так этого мало, должно быть? — продолжал он.
Я понял, о чем идет речь.
— Тренировок-то? Конечно! Но кроме пробежек и гири есть еще барокамера.
— А это что за зверь?
Капитан сказал и сам засмеялся. Я тоже не мог сдержаться, как ни старался. Так мы стояли и смеялись, и дружески похлопывали друг друга.
— И не говори, капитан! — наконец сказал я, переставая смеяться. Сидишь и сидишь, как дурак. Час сидишь, два сидишь… И — ни закурить, ни слова сказать. Главное, курить нельзя. Вот тут, под ложечкой, сосет, сосет, а — нельзя.
— Бросать надо. Коли задумал лететь, то бросать надо. Кстати, куда же ты летишь?
— А никуда он не полетит. Струсит.
Фрося сказала это, чтобы задеть, унизить меня — женщины, они мстительны, — но я пропустил ее реплику мимо ушей. Пусть себе язвит, меня не убудет, — подумал я. Да и не до того было, чтобы отвечать на всякие шпильки. Я вдруг почувствовал, что сейчас-то, с этого вопроса, и начинается настоящий мужской разговор.
— Куда! На другую планету, куда же еще! — сказал я.
Капитана это страшно заинтересовало.
— На какую именно? — Он оперся на коромысло, давая понять, что готов слушать меня без конца.
— На какую попаду, — сказал я и, понизив голос до шепота, продолжал: Слушай, капитан, а правда, будто там (я кивнул вверх) черт-те сколько планет, как наша Земля? И вода, и воздух, понимаешь… И вообще, все точь-в-точь!
Капитан даже опешил от неожиданности.
— Что значит точь-в-точь? — спросил он и нервно переступил с ноги на ногу.
— У него шарики за ролики заехали. Пойдем, братик, а то он и тебе голову задурит, — встряла Фрося.
Читать дальше