Дэвид Герролд - Ярость мщения

Я обхватил Лиз и крепко прижал к себе, чтобы она не могла замахнуться и ударить меня. Перекатился и, оказавшись сверху, заглянул ей в глаза.

– КОНЧАЙ ЭТО!

Она неожиданно прекратила всякое сопротивление. Обмякла в моих руках.

– Я не могу… не могу больше сражаться. – И она заплакала.

Я держал ее, пока она рыдала. Дрожала, Задыхалась и кашляла. Ее душили спазмы. Она закричала. Я боялся за Лиз, но руки не разжимал.

А потом, когда худшее осталось позади, она начала тихо всхлипывать.

– Прости меня, Джим.

– За что?

– За все. – Она вытерла нос. – За то, что я все разрушила.

– Ты ничего не разрушила!

– Я сбросила атомные бомбы. Мне уже никогда не стать собою. Я теперь всегда буду той, что сбросила бомбы. – Она шмыгнула носом. – Может, придумают какое-нибудь гнусное прозвище, вроде Сумасшедшей Бомбардирки из Колорадо. Я немного подумал.

– Такой вариант недостаточно гнусен. И неостроумен.

– Ну, лучше я не придумаю, – вздохнула Лиз. – В конце концов, я все еще расстроена.

– Хочешь еще поколотить робота?

– Я его не сломала? – Лиз попыталась сесть. Я толкнул ее назад.

– Вот так тебя и назовут – Убийца Роботов!

– Не назовут. Пусти, я хочу посмотреть… Я сел вместе с ней.

Лупоглазый, со зловещей дырой в боку, каким-то образом ухитрился встать на колесики и теперь стирал со стенки пятно коктейля Лиз. Ездил он вихляя.

– Меня не назовут Убийцей Роботов – я его только ранила.

– Хочешь попробовать еще раз?

– Не-а. Если уж с первого раза не вышло, то и черт с ним. – Лиз повернулась ко мне и посерьезнела. – Ты правда любишь меня?

– Почему ты все время спрашиваешь?

– Наверное, мне трудно в это поверить, – предположила она. – Я настолько привыкла, что люди меня не любят. – И добавила: – Или любят и бросают…

– Лиз, милая, очень просто любить человека, когда все прекрасно. Настоящая любовь сохраняется, когда все кругом ужасно. Я люблю тебя, хотя и не могу сказать почему. Мне наплевать, сколько атомных бомб ты сбросила. Я всегда буду любить тебя.

– Даже если меня будут звать Лиззи Гунн?

– Даже если тебя будут звать Лиззи Гунн. Она шмыгнула носом.

– Наверное, я не заслуживаю тебя.

– Очень даже заслуживаешь. Я ковыряю в носу, ем печенье в постели и какаю в ванну. Люди, которые бросаются атомными бомбами, не заслуживают лучшего. Я – твое наказание.

Лиз тихо засмеялась и притянула меня к себе. Когда мы прервали поцелуй, она сказала: – Давай разденемся. Я хочу, чтобы ты прижал меня к себе покрепче; я засну и проснусь в твоих объятиях. Хочу позавтракать с тобой в постели, а потом хочу, чтобы ты затрахал меня до беспамятства. Я хочу, чтобы ты остался со мной, Джим, и хочу тоже любить тебя.

– М-м. – Я расстегнул молнию комбинезона. – Кто я такой, чтобы спорить с Лиззи Потрошительницей?

– Ты храбрый мужчина, вот ты кто! – Она уже раздевала меня.

– М-м. Мне нравится. Ты можешь исколошматить моего робота до смерти в любой момент.

Но мы не заснули.

Не сразу заснули.

Сначала мы занялись любовью. Это было бешенство, почти безумие. Я чувствовал ее желание. Я отказался от себя, полностью отдавшись ей, и нас понес ураган. Через какое-то время нас там не было – осталось только желание, только бешенство, только отчаянное стремление освободиться.

Потом я лежал, задыхаясь, и прислушивался к биению крови в висках, гадая, разорвется ли сейчас мое сердце и так ли выглядит смерть.

Потом Лиз свернулась калачиком на моей левой руке, а правую руку положила на себя. Какое-то время она просто лежала, тихо мурлыкая, а потом отвела мою руку и начала играть с волосами на моей груди. Их было не так уж много, но она ухитрялась.

А потом она заговорила: – Я так боялась. С тех самых пор, как началось все это. Я знала, что мы можем сбросить бомбу. Об этом уже давно поговаривали, и последние несколько месяцев – очень серьезно. И я испугалась, потому что понимала, что полечу одной из первых. Просто знала это – понимаешь? Ты просто уверен насчет чего-то и знаешь, как это произойдет. – Она глубоко вздохнула. – Хочешь знать правду? Я хотела сделать это. Мне хотелось узнать, что при этом испытываешь.