Дэвид Герролд - День проклятья

Мы двинулись, увязая в пудре почти по плечи. Я оглянулся и помахал рукой.

Ответила ли Лиз, не знаю – надо было смотреть под ноги.

Нижние слои пудры уплотнились, но тем не менее с каждым шагом мы увязали все глубже и глубже. Стоило ли вообще затевать экскурсию? Я поднял раструб фризера над головой, и тут меня осенило.

Отрегулировав фризер на широкую струю, я направил его вперед и слегка нажал на спусковой крючок. Из раструба со свистом вырвалось белое облако; в воздухе прокатилась волна обжигающего холода. Розовая пыль затрещала, зашипела и затвердела.

– Славно поджарило! – закричал я.

– Что? – не понял Дьюк.

– Горячая штука, говорю, этот жидкий азот! Я шагнул на хрустящий лед.

Дьюк с ворчанием следовал за мной.

– Жидкий азот может быть каким угодно, но только не горячим.

– Ты же понимаешь, о чем я.

Он пробормотал что-то неразборчивое. Я не стал переспрашивать.

Под действием жидкого азота пудра сверху покрылась хрупкой морозной коркой, а на глубине сверхзаморозка превратила зыбучую пыль в нечто напоминающее сухой снег – идти стало легко. Ноги не вязли, мерзлая пудра поскрипывала. Через каждые несколько шагов я останавливался и обрабатывал очередной участок. Позади в высоких розовых сугробах оставалась глубокая борозда.

Кроме них, ничего не было видно. Сугробы возвышались с обеих сторон как стены.

Скорее всего, мы оказались в неглубокой ложбине, по-видимому высохшем русле реки. Мы были полностью лишены обзора, конечно, если кроме розовой мути там находилось что-нибудь достойное внимания.

Куст, к которому мы направлялись, рос на холме. Поднимаясь в розовой завесе, мы обнаружили, что постепенно выбираемся из пыли. Теперь она доставала только до пояса и продолжала быстро убывать.

Вероятно, мы шли по крутому западному берегу, но сказать наверняка было трудно.

Некоторые поймы в Калифорнии в ширину достигают километра. Мы словно попали в настоящую пустыню. Или в лунный кратер. Или на чужую планету. Интересно, есть ли такое на Хторре?

Вокруг клубился розовый дым. Ветер поднимал в воздух небольшие завитки пудры.

Пелена густела. Небо порозовело еще больше.

Горизонт исчез; все расплывалось. Небо и землю было трудно различить, однако солнце пока еще проглядывало ярким розовым пятном.

Я оглянулся. Вертолет оставил в розовых дюнах длинную неровную траншею – отсюда были видны их сбитые верхушки. Края глубокого следа уже оплыли, засыпая борозду. Машина лежала, наполовину зарывшись носом в самый высокий из холмов.

На его склоне раскинулся шелковый купол парашюта, запорошенный розовой пыльцой; строп уже почти не было видно.

А по ту сторону вертолета… расстилалась та же однотонная равнина с холмами из розового крема, светлым розовым небом, уходящим в гнетущее ярко– розовое марево.

Мы поднялись на вершину холма – пудры здесь было всего по колено – и обошли куст.

– Видишь? Вот следы.

– Напоминают отпечатки ласт, – заметил Дьюк. – Четыре конечности. Две – подлиннее. – Он измерил пальцами ближайший отпечаток. – Мелкий паренек, кто бы он ни был. Я могу закрыть след ладонью.

– Он убежал вон туда. – Я направился к деревьям.

– Джим, на твоем месте я бы не торопился.

– Почему? – Я оглянулся.

– Лучше не отходить далеко от вертушки,, – сказал Дьюк. – Если заблудимся, то обратную дорогу не найдем никогда.

– Мы вернемся по своим следам. Дьюк покачал головой.

– Смотри… – Розовая пыль уже засыпала нашу тропинку. – Мы поднимаем вокруг себя облака пудры, но, если присмотреться, пыль ложится все гуще. Вон та туча, – он показал на небо, – вывалит весь свой груз прямо на нас. Сьерру этим облакам не перевалить. Похоже, они разрядятся здесь.

– Э, черт, – выругался я. – Тогда надо поторапливаться. Пошли.

– Эта тварь может быть где угодно.

– Надо попытать счастья. Что это за зверь? Можешь вернуться, если хочешь.

Последние слова я говорил, уже шагая в глубь розового леса. Существо, петляя между кустами, пропахало почти такую же борозду, как и мы.

Дьюк поворчал – и двинулся следом за мной. Мы кружили между розовыми деревьями, Дьюк тихо бранился препоследними словами.

– Вот расплата за то, что я согласился взять тебя к себе.

– Ты сам меня выбрал. – Этот аргумент я уже приводил.

Дьюк отмел его:

– Ты был меньшим из двух зол. Твой конкурент – морально недоразвитый психопат, взорвал своего командира гранатой. Его не расстреляли только потому, что не смогли доказать вину. А к таким подчиненным у меня, честно говоря, не лежит душа. – И уже серьезно Дьюк продолжил: – Послушай, что бы это ни было, оно появится снова, и кто-нибудь другой его выследит. Не строй из себя героя, который должен переловить всю их фауну. Кроме того, этот малый, должно быть, так перепугался, что чешет сейчас по холмам со всей скоростью, на какую способны его коротенькие жирные ножки.