Дэвид Герролд - День проклятья

Потом все стихло. И стало розовым. Сквозь розовые стекла пробивался розовый свет Вертушка лежала носом вниз на склоне. Она ударилась брюхом о гребень розового бархана, подпрыгнула, еще не погасший парашют потащил ее дальше. Она снова ударилась о землю и скользила по склону, пока не зарылась носом, наткнувшись на какое-то препятствие. Хвост, двигаясь по инерции, задрался вверх. Хорошо еще, что мы не опрокинулись.

Сердце стучало, как отбойный молоток. Глупо уцелеть в авиакатастрофе, чтобы тут же загнуться от сердечного приступа. Я сосчитал до десяти, потом еще раз и еще…

Запахло чем-то сладким. Хотел бы я знать, во что мы вляпались. Тишина стояла неправдоподобная, словно мы въехали в розовое суфле. Звук собственного дыхания казался мне неестественно громким.

– Полковник?

– Со мной все в порядке. Как вы?

– Нормально.

Я отпихнул от себя наполовину надутый аварийный амортизатор. Из него с шипением вышел воздух.

– Дьюк! – позвал я. Он не отвечал.

– Можно включить хоть какой-нибудь свет?

– Подождите. – Защелкали тумблеры. Лиз шарила руками по приборной доске. – Попробуем это…

Не знаю, что это было, но оно сработало. Приборы ожили, на панели загорелись лампочки, экран снова замерцал. Запищало сразу несколько аварийных датчиков.

– Да заткнитесь вы! – Лиз нажала на какие-то кнопки, и писк прекратился. – А теперь примем кое-какие меры на случай пожара…

Послышалось шипение, и неожиданно воздух стал влажным. Запахло ментолом. Лиз включила радиопередатчик.

– Утята, говорит «Банши-6». Мы сели и пока целы. Один из членов экипажа, возможно, ранен. Не следуйте за нами и не пытайтесь нас выручать. Розовые облака опасны.

Вы меня слышите?

Несколько секунд передатчик трещал от помех, потом прорвался по-военному четкий голос:

– Вас слышу. – И менее официально добавил: – Как вы себя чувствуете, полковник?

– Немного злюсь.

– Вас понял. Не отключайтесь, мы пеленгуем вас. Что произошло?

– Мы врезались в плотные облака.

– Да, мы их видим. Они ползут к югу и похожи на огромный розовый ковер. Спасибо за предупреждение. Чтобы не столкнуться с ними, летим над океаном. Что это за чертовщина такая?

– Пока не знаю, но от нее взрываются двигатели. Мы потеряли несущий винт и оба движка. Пришлось спускаться на парашюте. – Поколебавшись секунду, Лиз добавила:

– Сообщите в Денвер, что именно эта штука сбивает скайболы. Они как бы налетают на стенку из сахарной ваты. – Она принюхалась. – И пахнет она как сахарная вата.

– Хорошо. Мы засекли вас. Как только ватные облака пройдут, сразу вышлем спасательный корабль.

– Благодарю. Приемник будет работать на этой волне, пока не кончится питание.

Конец связи.

Она пошарила под креслом, удовлетворенно крякнула и протянула мне что-то. Это оказался фонарь.

– Посмотрите, что с Дьюком. И аккуратнее. Круто очень. Попробую включить аварийные энергетические установки.

Вертолет действительно так круто накренился вперед, что я не смог развернуть кресло. Крен был не меньше тридцати градусов. Я расстегнул привязные ремни и сразу же чуть не ткнулся носом в приборную доску.

– Аккуратнее, я же предупредила.

– Хорошо, попробую.

Изогнувшись, я направил луч фонаря в хвост. Дьюк растянулся в правом фонаре наблюдателя, как в лузе. Его голову я не видел – она свисала ниже уровня палубы, да и весь он лежал вверх тормашками. Я пополз туда.

Карабкаться наверх было трудно. Сначала я опирался на пилотские кресла, потом нащупал скобы, расположенные на бортах для крепления грузов. Примерно на полпути вертолет вздрогнул и слегка сдвинулся. Корпус заскрипел. Мне показалось, что Дьюк вздохнул. Я замер…

– Под вашим весом хвост опустился, – заметила Лиз. – Ползите дальше.

Теперь я двигался осторожнее. Вертушка снова скрипнула и шевельнулась, потом застыла.

– Все в порядке, – подбодрила Тирелли. – На этот раз она встала устойчиво.

Я уменьшил крен градусов до пятнадцати. Глаза Дью-ка были закрыты. Я вытащил его из фонаря и положил на палубу. Из носа и глубокого пореза на лбу текла кровь, но он дышал.

– Дьюк!

– Там, на полу, есть красная крышка, – подсказала Лиз. – Под ней – аптечка первой помощи.

В углублении лежали три пластиковые коробки. На одной было написано «Вода», на другой «Пища», на третьей нарисован красный крест.

Я вынул ампулу с нашатырем и разломил ее под носом у Дьюка. Мгновение он не реагировал, потом отвернулся и закашлялся. Приступ длился несколько секунд. Он откашлялся и посмотрел на меня. Затем поднял голову и обвел взглядом полутемный вертолет, отыскал глазами Лиз, снова посмотрел на меня и вдруг заявил: