Бет Рэвис - Ярче солнца

— Никакого фидуса, — тут же говорю я, но обычно в этих словах звучит куда больше уверенности. Даже пусть Стиви отравили фидусом, Марай все равно права. Сколько времени сегодня потрачено впустую — не только на этом уровне, а по всему кораблю. Мы должны работать, иначе нам всем конец. Мы не можем позволить себе таких вот метаний.

— Старейшина… — начинает Марай.

— Старший, — поправляю я.

— Без фидуса ситуация будет только ухудшаться. Им все равно, какой ты командир — им просто нужен другой. Кто угодно. Или вовсе никого. По сути своей люди постоянно стремятся к энтропии. Так же, как сам корабль. Все мы постепенно выходим из-под контроля. Вот почему нам нужен фидус. Фидус — это контроль.

— Признаю, — вздыхаю я, — под моим надзором… или без него… дела эти три месяца идут неважно. Мне казалось, что людям можно доверять, что они будут делать свое дело.

— Вот видишь? — мягко говорит Марай, словно объясняет ребенку. — Именно поэтому нам нужен фидус. Это самое главное, если хочешь контролировать корабль, как Старейшина.

— Я не хочу.

— Что?

— Не хочу контролировать корабль, как Старейшина, — поясняю я. — Эми… — При этом имени Марай щурится, но я все равно продолжаю, хоть и с досадой в голосе: — Эми помогла мне понять, что у Старейшины вообще никогда не было власти над кораблем — только над наркотиком. Мне кажется, я могу больше. Надеюсь на это.

— Ты должен понимать, — говорит Марай, — что отсутствие фидуса может означать скорый мятеж.

Киваю.

Мне это известно.

Я знал это с самого начала.

Смотрю на список и вслух костерю Ориона.

Снова загадка.

Оглядываюсь через плечо, но Виктрия еще в лаборатории. Прошлая подсказка была элементарной: «1, 2, 3, 4. Сложи, чтобы отпереть дверь». Считаю, проводя пальцем по списку. В списке двадцать семь человек. Замки на этом уровне кодовые — может, к одному из них подойдет «27»?

Рука уже тянется к кнопке вай-кома на запястье. Старший бы хотел открыть дверь вместе со мной. Но я не нажимаю. Из головы не идет то, с какой яростью в голосе он объявил комендантский час. И — поеживаюсь — я ведь обещала ему сразу пойти к себе и запереться. Он, наверное, страшно рассердится, когда узнает, что вместо этого я пришла сюда.

По-прежнему сжимая листок в руке, торопливо миную криокамеры и направляюсь к коридору в дальнем конце зала. Там четыре двери — каждая сделана из плотной, тяжелой стали и заперта на отдельный кодовый замок. Шлюз, который ведет в открытый космос, находится за второй дверью — клавиатура, испачканная в красной краске, напоминает о последней ночи, что тут провел Харли. Справа и слева от нее еще по одной двери. Последняя, самая большая, в конце коридора.

Решаю начать с двери слева от шлюза. На клавиатуре есть и цифры, и буквы. Сначала пробую вбить «27», но на экране появляется уведомление: «ОШИБКА: длина пароля должна оставлять не менее четырех символов». Пробую «0027», а когда и этот вариант отметается, набираю «д-в-а-д-ц-а-т-ь-с-е-м-ь».

Ничего.

Минуя шлюз, перехожу вправо и проверяю обе оставшиеся двери.

Никакого результата.

С досадой пересчитываю людей в списке, но снова получаю двадцать семь. Сбегав обратно к лифту, хватаю со стола пленку и сверяю список Ориона с официальной документацией на замороженных. Двадцать семь.

Мне понятно, почему он выписал именно этих людей — пытался напомнить мне, что такое количество военных сулит неприятности тем, кто родился на корабле. Он считал, что это достаточная причина попытаться убить их всех разом, в том числе и моего отца. Но хоть двадцать семь из ста замороженных — это и вправду многовато военных, но Орион все равно псих — я уверена, мой отец ни за что не стал бы никого делать рабами.

Проверяю дурацкие двери еще раз, но они по-прежнему заперты. Каким бы ни был пароль, это не «0027» и не «двадцатьсемь».

Окончательно расстроившись, поднимаюсь на лифте обратно в Больницу и — заперев дверь, как обещала Старшему, — пялюсь в мятый листок до тех пор, пока не засыпаю.

Впервые за много дней мне снится Джейсон, мой парень с Земли. Во сне мы с ним на той вечеринке, где впервые встретились. Я точно помню, что на ней было очень шумно, все смеялись и танцевали, но во сне почему-то вижу только сигаретный дым и идиотов, которые опрокидывают на меня красные пластиковые стаканчики с пивом. Когда мы с Джейсоном встречаемся на улице, начинает капать дождь, но это не романтический теплый летний дождь. Он резкий, холодный и колючий. Папа бы сказал «полило как из ведра». Капли жгут кожу и попадают в глаза.