Фрэнк Герберт - Дюна

— В ней говорится: «… Его никогда не станут подозревать, и когда на него обрушится чей-либо удар, одного этого будет достаточно, чтобы его уничтожить». На записке была собственная печать барона, я ее узнал.

— Твои подозрения не лишены оснований, — в тоне герцога Хават внезапно почувствовал холодок отчуждения.

— Я бы скорее дал отрезать себе руки, чем причинить вам боль, господин, но что, если…

— Леди Джессика?! — гневно вскричал Лето, не дав Хавату договорить. -Неужели ты не мог выудить правду у этого Парди?

— К несчастью, Парди уже не было в живых, когда мы перехватили курьера. Курьер же, я в этом уверен, не знал, что нес.

Лето встряхнул головой: «Как все это отвратительно! Ничего подобного быть не может — я знаю свою женщину».

— Мой господин, если…

— Нет! — взревел герцог. — Здесь ошибка!

— Мы не можем оставить этот факт без внимания, мой господин.

— Она со мной шестнадцать лет! У нее было бесчисленное число возможностей для того, чтобы… Ты сам изучал школу Бене Гессерит и Джессику.

Хават горько проговорил:

— Как уже известно, факты могут проходить мимо меня.

— Говорю тебе, что это невозможно. Харконнены хотят уничтожить род Атридесов, включая и Пола. Они уже однажды пытались, Может ли мать замышлять что-то против сына?

— Возможно, против собственного сына она не действует. А вчерашняя попытка могла быть хитрым трюком.

— Она и была трюком.

— Сир, леди Джессика утверждает, что ее родители ей неизвестны. А что, если она сирота и сиротой ее сделали Атридесы?

— Она могла бы начать действовать давным-давно. Подсыпать яд в мое питье… вонзить ночью стилет… У кого как не у нее были такие возможности?

— Харконнены хотят уничтожить вас, мой господин. В их намерения входит не только убийство. Вендетта должна быть настоящим искусством. Плечи герцога поникли. Он закрыл глаза, почувствовав себя старым и усталым. «Этого не может быть. Женщина открыла мне свое сердце».

— Можно ли придумать лучший способ уничтожить меня, чем посеять во мне подозрения к той, которую я люблю?

— Я думал об этом, — сказал Хават, — и все же…

Герцог открыл глаза и посмотрел на Хавата: «Пусть он подозревает. Подозрения — это по его части. Может быть, если я притворюсь, что поверил в это, тот, другой, станет менее осторожным».

— Что ты предлагаешь? — прошептал герцог. — Постоянное наблюдение с этой минуты, мой господин. Она должна быть под надзором в любое время суток. Я прослежу за этим. Айдахо был бы идеальным человеком для подобной работы. Может быть, через неделю нам удастся заполучить его обратно. В его отряде есть один юноша, обученный нами настолько хорошо, что он мог бы служить идеальной заменой Айдахо у Свободных. Он искушен в делах дипломатии.

— Не рискуй со Свободными!

— Конечно нет, сэр.

— А как насчет Пола?

— Возможно, надо посоветоваться с доктором Уйе.

Лето снова повернулся к Хавату:

— Оставляю это на ваше усмотрение.

— Я буду благоразумен, мой господин.

«Что ж, по крайней мере, на это я могу рассчитывать», — подумал герцог. Потом он сказал:

— Я немного пройдусь. Если понадоблюсь, буду где-нибудь поблизости.

— Мой господин, прежде, чем вы уйдете, я хотел бы, чтобы вы взглянули на фильмокнигу. Это приблизительный анализ религии Свободных. Еще просили меня сделать об этом сообщение.

Герцог помедлил и, не оглядываясь, спросил:

— С этим нельзя подождать?

— Конечно, можно, мой господин. Но вы спрашивали, что означает слово Муад, которое выкрикивали люди на улице при виде молодого господина.

— При виде Пола?

— Да, сэр. У Свободных есть легенда о том, что к ним явится лидер, ребенок Бене Гессерит, и поведет их к истинной свободе.

— И они думают, что это… Пол?!

— Они надеются на это, мой господин.

Хават протянул герцогу капсулу с книгой. Тот взял ее и опустил в карман:

— Я посмотрю попозже.

— Конечно, мой господин.

— Сейчас мне нужно время подумать.

— Да, мой господин.

Герцог глубоко вздохнул и вышел. Очутившись в коридоре, он повернул налево и пошел, не разбирая дороги. Мелькали лестницы коридоров, балконы, холлы. Встречные люди приветствовали его и уступали ему дорогу. Герцог торопился в совещательную комнату.

Он нашел ее погруженной в темноту, а Пола — спящим на стуле.

Сын был укрыт робой охранника, а под его головой лежал какой-то грязный тюк. Осторожно, чтобы не разбудить мальчика, герцог прошел через комнату на балкон и оглядел посадочное поле. Охранник, стоявший в углу балкона, узнал его в полутьме и встрепенулся, ожидая приказаний.