Георгий Гуревич - Мы – из Солнечной системы

Ото. Но они не поняли еще, какая скука придет к ним с ратомикой.

Ковров. И третья ваша ошибка, Ота, в том, что вы cчитаете людей лентяями. Тоже не новая ошибка, многовековая. Перечитайте историю двадцатого века, вы с удивлением узнаете, что, совсем незадолго до введения бесплатной пищи в первых коммунистических странах, раздавались голоса: “Караул, сытые люди взбесятся от лени! Караул, человечество выродится, если исчезнет голод и жестокая борьба за существование!” И знаете, кто Причал, чьи это были голоса? Сторонников неравенства, сторонников привилегий, капиталистов. Как это случилось, Ота, что вы повторяете доводы капиталистов? Я отречу сам: это оттого, что и вы, и они-против движения вперед, за бег на месте. На самом деле другие люди не ленивее вас, Ота. Всем, как и вам, противно лежать на кушетке. Нормальный человек ищет деятельность и находит. Мои товарищи перечисляли вам оставшиеся сферы деятельности: воспитание детей, строительство, жилье, транспорт, связь, медицина, спорт, искусство… И еще я хочу добавить-удовлетворение любознательности, познание природы.

Г хор. В научных исследованиях возможности ратомики безграничны. Но требуется целый доклад, чтобы только перечислить направления.

Ковров. Вот видите. И наша вина, что мы не предвидели новых задач, не успели подготовить к творчеству всех людей без исключения.

О т а. Ну вот, вы и сами признали: вместо того чтобы облегчить жизнь, ратомика затрудняет ее. Все вынуждены идти в науку. А хотят ли? Еще спросить надо.

Ковров. Я поддерживаю. Давайте спросим…

И к очередной бюджетной книге был приложен протокол бурного спора о последствиях ратомики с таким заключением!

“Прежде чем распределять бюджетное время, ответьте на такой вопрос: “Что вы предпочитаете:

1) вводить радиоснабжение и преодолевать новые трудности, меняя, если понадобится, прежнюю профессию на творческую, или 2) избегая новых трудностей, ограничить радиоснабжение, сохранить прежний порядок жизни и прежнее производство пищи, одежды и мелких предметов – физически более тяжелое, но привычное, не заставляющее переучиваться?”“

На домашних экранах везде: в бамбуковых домах юга и в пенобетонных севера – вновь и вновь спорили Ота, Гхор и Ксан Ковров. Под сенью бананов, берез или бамбука хмурились черные, белые и желтые лбы, пальцы выписывали “за”, “против”, “с одной стороны”, “с другой стороны”. Иные решали сплеча, некоторые часами перекладывали купоны с секундами из пачки в пачку.

Потом связки Зеленых книжек плыли, летели и ехали в Вычислительный центр Чикаго, мигали цветные глазки, метались электроны в полупроводниковых тупиках, телетайпы исписывали цифрами километры лент, Наконец уже в конце ноября на очередном заседании Совета Планеты был объявлен итог:

За радиоснабжение-92,7%

За ограничение – 3 ,5%.

Воздержались, внесли другие предложения, оговорки-3,8%.

– Спор решен,– сказал Ковров сдержанно,– человечество не любит стоять на месте.

Торжествующий Гхор не был столь деликатен.

– Вам придется сделать харакири, Ота,-сказал он с усмешкой.– Кажется, так поступали ваши доблестные предки.

Ота поклонился со скорбным лицом.

– Я сделаю харакири политическое. Очевидно, я не понимаю нужд и стремлений человека. Следовательно, не могу, не имею права занимать место в Совете Планеты. Прошу принять мою отставку.

– Напрасно, Ота!– крикнул ему Мак-Кей.– Не падайте духом! Люди ошибаются, даже большинство может ошибаться. Нас еще позовут на помощь.

– Лично я,– возразил Ота,-собираюсь сажать хризантемы,

Кадры из памяти Кима.

Пять сосредоточенных лиц на пяти наклонных экранах. В просторной комнате Ким один. И он с упреком смотрит на приборную доску машины ДБ (диагностика болезней).

Идет государственный экзамен.

Машине задана болезнь, уже пятая. Машина описывает симптомы, отвечает на анализы и вопросы Кима, принимает предписания, выдает результат: симптомы, самочувствие и анализы через день лечения.

Диагноз Ким поставил как будто бы правильно-нарушение обмена веществ. Прописал вливание полигормонов, диету. Л машина печатает: “Хуже”. И полчаса, и час бьется с ней Ким, меняет режим и предписания, а машина свое твердит: вХуже”.

И вдруг приходит в голову:

– A ну-ка, еще одна проба!

Конечно, так оно и есть.

– Машине задано упрямое недоверие,– говорит Ким громко.– Она просто не выполняет предписаний.