Андрей Рябцев: Сёдла, на которых держится мир

— Сами вы страус, мистер Смит, и оставьте мои штаны в покое.

— Я просто знаю коллекционеров, которые бы отвалили за такой экземпляр кучу баксов.

— Заливайте эти сказки кому-нибудь на востоке, а здесь мы народ простой и безыскусный, сразу бьём по вывеске. И гоните-ка половину золота вперед, а то моя лошадь, если седельные сумки не загружены, сбивается с аллюра при боковом ветре.

— Конечно-конечно, — пара слитков переселилась ко мне.

Я отъехал вперед и поравнялся с Биллом.

— Как тебе этот зеленорожий? — тихонько спросил Билл.

— Держи ухо востро. От него можно чего угодно ожидать. Если краснокожие норовят содрать с твоей головы скальп, то зеленокожие, может оказаться наоборот.

Билл повернул голову в мою сторону.

— Что наоборот? Напялить скальп на твою безмозглую голову?

— На всякий случай, Билл, не отрывай от седла задницу.

Билл охнул.

— Может, пристрелим его, Джек?

— Билли, мы дали слово. Мы должны поймать корову.

Шатёр цирка появился в поле видимости неожиданно, как будто взобрался на холм.

— Джентльмены, коровку надо будет пригнать к шатру. На самом деле это винторогая антилопа. Она сбежала в тот каньон. Стреножить и привезти на фургоне, или просто загнать её сюда — на ваше усмотрение.

Мы с Биллом двинули лошадей.

— Как думаешь, почему он тебя выбрал из всех ковбоев? — спросил Билл.

— Наверное, потому что я единственный на тот момент стоял на ногах.

— На тот момент еще куча ковбоев стояла на ногах.

Я кивнул:

— На всех четырех.

— Кстати… — Билл рассматривал следы на песке. — Джек, следы с цельным копытом.

Билл остановил коня. Мой гнедой решил не упускать такого удобного случая и попытался откусить у его мустанга ухо.

— Ну и что?

— Зелёная рожа говорил про антилопу. А у всех рогатых копыто раздвоено.

— Не придирайся, — я тронул бока гнедого. — Фил, бармен из «Трех Вязов» тоже рогоносец, а вот копыт раздвоенных я него не разглядел…

Билл не тронулся с места.

— Джек, это не антилопа.

Я тоже поднял глаза от следов.

Это действительно оказался жеребец, белой масти, красавчик, каких мало. Грива спускалась до самых бабок, лохматых, как у тяжеловоза, но в целом он производил впечатление скаковой лошади, с одной особенностью — на темечке у него рос рог. Витой по спирали, цвета выбеленной на солнце кости, длиной дюймов двадцать. Второго рога у него не было.

Я покосился на Билла.

— Думаю это он. Во всяком случае, другого чуда в этом каньоне нет.

— По настоящему пьяный никогда не увидит единорога. Я вижу один рог. Значит, у меня не двоится.

Конь с рогом во лбу перестал щипать траву и настороженно на нас покосился. Бежать ему некуда — каньон кончался отвесной стеной.

— Едино — кого?

Билл достал остаток сигары и закурил.

— Джек, а ты с девушкой когда-нибудь целовался?

— Неподходящее время для светских бесед.

— А куда торопиться? Так как, Джек?

У меня тоже нашлось, что покурить.

— Билл, посмотри вокруг, где ты тут видел девушек? А если ты про тех женщин из заведения мисс Таунсенд, то папаша мне строго настрого наказал держаться от них подальше.

— У меня был дед валлиец. Так он мне рассказывал про единорогов. Говорят единорога поймать невозможно, — Билл хмыкнул. — Его может поймать только непорочная девушка или нецелованный парень.

Он протянул мне недоуздок.

— Валяй, попробуй подъехать к нему поближе.

— Ты отыгрываешься за тот кактус? Чтобы это чудо меня лягнуло, укусило и прошило штопором во лбу? Нет уж, благодарю, давай лучше ты, у тебя и на лассо кольцо из промасленной кожи…

— Двигай, Джек, только натри руки травой, а то его отпугнёт запах твоей сигары. Он кого хочешь отпугнёт. Сигара, наверное, виргинская.

— Не отпугнёт. Штат Виргиния и означает «Девственная».

Я тронул бока гнедого, и он шагнул к единорогу.

Рогатый конь повернул голову и забил копытом по песку.

Я тихонько насвистывал мелодию, лошадям нравится, когда я насвистываю, и медленно приближался.

Чудной конь оставался на месте, только ноздри у него подрагивали.

Я успокаивающе заговорил. Остановился в двух футах от него и, вынув из седельной сумки кусок сахара, протянул.

Мой гнедой ревниво фыркнул. Конь с рогом затрепетал ноздрями. Переступил с ноги на ногу. Вытянул шею чуть вперёд. И аккуратно взял губами сахар с ладони. Смотрел он на меня теперь доверчиво, как телок на мамашу.

В последующую минуту к нему перекочевало одно яблоко, три куска сахара, и ещё один кусок гнедому, а то бы мой жеребец откинул копыта от зависти. Я дал белогривому обнюхать недоуздок. Он бросил на него скептический взгляд. Я погладил белогривого по шее, и единорог дал себя взнуздать.