Антон Пыхачев: Большая культура

— Большие пушки?

— Прямо таки огромные!

— Тогда, раз они так воинственны, поставим «Дни Турбиных»!

— Гражданская война, — оскалился Вязов. — Несомненно, лучшая демонстрация нашей сплоченности и военной мощи.

— Прекрасно!

— Это был сарказм, Саша.

— О. Вот как. Тогда мы можем дать «Женитьбу». Это вполне милая нейтральная история.

— Да-да. Нерешительность, подверженность стороннему влиянию, инертность, трусость.

— Я уже понял, — сник киборг. — Может быть, тогда покажем что-нибудь современное?

— Давайте сразу дадим Горького «На дне», чтоб не мучиться, — кисло улыбнулся Дмитрий, — Полагаю, после такой демонстрации духовного упадка, нас обстреляют даже без предупреждения. И мы не проснемся знаменитыми.

Некоторое время молча пили чай. Причем киборг Саша выглядел самым печальным. Наконец, Станислав Станиславович шумно высморкался в салфетку и поинтересовался:

— А почему, собственно, именно мы — люди — должны подстраиваться под вкусы этих… ну… представителей?

— Вы имеете в виду наших торговых партнеров и военных союзников? — холодно уточнил Вязов.

— Пусть так, — согласился мэтр. — Но ведь люди, если, конечно верить прессе, играют в галактике далеко не последнюю роль.

— У нас хорошая огневая мощь, — согласился атташе по культуре. — А также обширные запасы алюминия, сои и военного опыта. Кстати, именно поэтому ваши артисты будут выступать в штанах.

Великий режиссер подавился последним глотком чая и закашлялся. Киборг Саша принялся осторожно хлопать шефа по спине, одаривая Вязова максимально укоризненным взглядом, который только мог изобразить на своем жестком лице.

— Принеси мои желудочные, Сашенька, — пробасил Станислав Станиславович.

Робот мгновенно умчался.

— Скажите, — прервал неловкую паузу Вязов, — А ваш киборг Саша, он что, тоже актер?

Румяный режиссер хмыкнул в кулак и резко ожил:

— Наш Александр — уникум. Настоящая театральная косточка. Прекрасный администратор, гример, декоратор, костюмер. Конечно, когда иной раз актеришка приболеет, или запьет… — режиссер поймал удивленный взгляд Дмитрия и пустился в пояснения: — Без этого никак. Запивают, запивают, мои негодяи ненаглядные. Так вот, Сашенька всегда подменить готов, и манеру, и позу, и интонацию весьма замечательно копирует — из-за того и с полом своим не определился. Ох! Сколько он у меня спектаклей вытягивал. И думать не знаю, что бы я без него делал!

Вязов кивнул и подлил маэстро чаю:

— Повезло вам с ассистентом.

— Конечно! — вновь загудел толстяк, приятно порозовел и подтянул поближе к себе тарелочку с зефиром в шоколаде. — И что вы там говорили насчет штанов?

— Штанов?

— Вы изволили намекнуть, голубчик, будто лишь наша огневая мощь сохранила моим актерам брюки?

— Ах, да! — Дмитрий недобро усмехнулся. — На самом деле, проблема заключается в хгъйорнах. Они держат под контролем более семидесяти пяти процентов запаса кислорода и воды в галактике, поэтому их культурные традиции имеют большое влияние.

— И какое отношение это имеет к штанам?

— Непосредственное. В обычаях хгъйорнов демонстрировать свои половые органы и развитые молочные железы, украшая их всевозможной бижутерией. Это, кстати, довольно распространенная и естественная традиция среди носителей разума. Сокрытие же таковых органов считается признанием ущербности или болезни. Полагаю, теперь вы понимаете, на какие жертвы мы пошли, чтобы привить нашим компаньонам привычку к нижнему белью, вместо того, чтобы самим избавляться от трусов.

Режиссер не ответил и лишь сильнее увлекся зефиром. Вбежавший немедленно за этим театральный киборг немедленно отобрал у шефа сладости и принялся пичкать его пилюлями. Режиссер шумно капризничал, но глотал.

— И что? — спросил он, закончив с таблетками и вернувшись к шоколаду.

— Мы пошли на уступки. Хгъйорны пошли на уступки. Даже Обсидианцы пошли на уступки. Всего несколько лет переговоров и хартия «Ста миров» пришла к некоторому компромиссу. По крайней мере, вооруженных столкновений по недоразумению — пока удается избегать. Однако, если вам вдруг вздумается показать «Макбета», прольется кровь и другие сходные по составу жидкости. Причем далеко не на сцене.

— Символично, — заметил режиссер. — Красивая постановка вырисовывается. Я оценил.

— Рад, что вы поняли.

— А на какие уступки пошли именно мы? Ну, там, скакать на одной ноге во время торжественных приемов, или ходить на голове?