Виталий Романов - Лига сексуальных реформ

Макс выпил кофе и дома, и позже - на работе, но это не помогло. Осознав, что заниматься работой не получится, он лишь делал вид, что занят чем-то важным: то снимая трубку телефона, то рисуя каракули на белом листе бумаги. Как только коллеги покидали комнату, Макс падал на стол. День тащился как черепаха. Максим не звонил домой. Он был уверен, что Вероника возьмет трубку после второго гудка.

От остановки до дома он полз медленно, так, словно за спиной был рюкзак килограмм на двадцать. 'Господи, как я хочу спать', - подумал Максим, открывая дверь.

За порогом его ждала свежая, вкусно пахнущая, улыбающаяся Вероника.

Макс прошел мимо подруги, упал на кресло.

- Прости, - сказал он. - Прости, сегодня не могу. Знаешь, устал. Голова болит. Да и на работе перенервничал. Стрессы, авитаминоз. Понимаешь?

Девушка сочувственно покивала головой.

- Кушать не хочу, - чувствуя облегчение, сказал Макс. - Я пойду лягу, ага?

Не дожидаясь ответа, побрел в спальню, радуясь тому, что обошлось без сцен. 'Нормальная женщина, кстати, могла бы закатить истерику...'

Холодная подушка, хрустящие, чистые простыни. Макс блаженно вытянулся на постели.

'Хорошо, что заказал только одну, - подумал он, почти заснув. - А ведь сначала разгорячился так, что даже о двух думал'. Он провалился в сон, улыбаясь от счастья.

Посреди ночи до ушей человека донесся неясный шепот... Кто-то разговаривал? Показалось! Макс опустил голову на подушку.

- Милый! - долетело слева.

- Милый! - донеслось справа.

- У-у-у! - пробормотал Максим.

- Милый! - послышалось и справа, и слева. - Мы соскучились.

- А-а-а! - заорал Максим, подскакивая на месте и закрываясь одеялом. Где Вероника? Кто вы?

- Мы?! - хором ответили девушки. - Мы - Полли и Долли! Близняшки...

- Отстаньте, - шептал Максим. - Прошу вас, отстаньте! Мне ничего не надо. Честное слово. Ну что вы делаете? Я больше не могу быть мужчиной...

Пальцы, горячие языки Полли и Долли заставили забыть об этих словах.

- Господи-и-и, - простонал он. - И выпить-то нечего...

К утру Максим чувствовал себя совершенно разбитым, изможденным. На станции переливания крови был коммунистический субботник, кто-то сгоряча сдал двадцать доз...

День прошел в бреду. Вокруг Макса колыхались разноцветные воронки, нашептывая: 'человееекккку никкккокттаааа не бываааает хорррошооооо'. Полупрозрачные облака щекотали Макса, мешая досмотреть сон, в котором Памела погибала под колесами ракетоплана, Вероника становилась жертвой спецдивизии маньяков, а ученые проводили эксперименты по деклонированию, в результате от Полли и Долли оставались только бантики...

Домой он просочился тихо-тихо, мечтая незаметно прокрасться в спальню и забиться под кровать.

- Милый! - донесся с кухни приятный голос, створка чуть приоткрылась.

Из-за нее слышалось шипение. Подруга готовила ужин.

- А-а-а! - в ужасе закричал Макс, понимая, что дверь кухни сейчас откроется и 'изделие 13-аа' появится на пороге. - Хоть бы ты исчезла с глаз долой! Хоть на время!

Кухонная дверь приоткрылась, и с камбуза выплыла сковородка.

- Ой! - не на шутку перепугался человек.

Горячая посудина двигалась прямо к нему.

- Милый, - донесся откуда-то из пустоты нежный голосок. - Я приготовила тебе яичницу...

Крышка медленно и величаво отплыла в сторону, сковородка наклонилась, чтобы Макс мог полюбоваться творением Памелы. Или Вероники. А может, Полли и Долли.

- Правда, я здорово готовлю? - спросила невидимая девушка.

Макс понял, что хочет кое-кого убить. Ненависть крепла, росла, но человек отлично помнил строки инструкции, гласившие, что убить 'изделие 13-аа' невозможно.

- Убери сковороду к черту! - прорычал он.

- К черту? - недоуменно переспросила девушка.

- К черту, на кухню! - крикнул Макс. - И сделай так, чтобы я тебя видел. Ты рыжая, с зелеными глазами. Грудастая! Бедра - во! И зовут тебя радистка Кэт! А я - группенфюрер Фридрих Шальке!

- Милый... - рыжеволосая красотка прижала пальцы к груди, с тревогой глядя на Макса.

- Какой я тебе милый?! - взвизгнул тот, подтаскивая радистку Кэт к столбу. - Я группенфюрер Шальке! И ты сейчас все расскажешь!

- Милый, я расскажу. Но что?

- Еще раз назовешь меня 'милый', - злобно прорычал группенфюрер, связывая руки девушки за спиной. - И я за себя не отвечаю.

- Милый, это меня и пугает...

Группенфюрер, занесший было плетку над полуголой жертвой, застыл на месте. Рука медленно опустилась.

- Что рассказать, милый? - услышал он. - Я сделаю, только не волнуйся. Все будет хорошо, мы вместе. Я твоя. Мне никто не нужен. Нас ничто не разлучит...