Евгений Гаркушев - Выше времени

— Как ты на этого любителя Ницше нарвался, Латышев? — словно ни в чем не бывало, спросил гений, или чертенок — кем уж там был мой знакомец из другого времени и другого мира?

— Какого Ницше? — спросил я.

— Какого, какого… Много их, что ли? Фридриха Вильгельма! Поразительное невежество, — проворчал Дип. — Книжки надо больше читать. Ему все «Так говорил Заратустра» цитируют, провоцируют, можно сказать, а он и понять не может, что от него хотят. Вроде цитирующий сверхчеловек, а ты — так… Признал бы, что червь земляной — подполковник бы тебя и отпустил. Думаешь, в тюрьму посадили бы? Ну, разве что, лет на пять… А ты ведь этого и хотел. Простой, определенной жизни, без затей. Чтобы ответственности не было. Чтобы излишние знания не донимали. Ибо от многих знаний умножаются печали… Вроде, так лучше. Отдохнуть. Никогда не бывает лучше, Латышев! Потому что только знающий человек счастлив. Только любящий человек счастлив! Отсидеться в своей скорлупе еще никому не удавалось. И не удастся. Только любовь движет миры! Только любовь двигает время. Иначе, зачем оно все?

— Не знаю, — пожал плечами я.

— Не знаешь… А что ты знаешь? Что ты хочешь?

— Чтобы люди жили нормально. Чтобы Прохоровичу прооперировали ногу. Чтобы все у него было хорошо… Из-за этого сюда и попал.

— Нет! — горячо воскликнул Дип, расправив уши и став бордовым. — Сюда ты попал из-за несдержанности и неправильных желаний! Из-за непривычного, гипертрофированного самоуничижения, которое ты принял за смирение. Любое желание исполняется. Подсознательно ты захотел стать слабым и не слишком грамотным — и ты стал им. Затуманил свое сознание. Добился своего. И что? Любое желание исполняется. Но смирение — тотальное смирение — не лучший путь.

— Скажешь тоже — любое желание исполняется, — хмыкнул я. — Можно подумать, что Прохорович хотел, чтобы ему раздавило ногу!

— Откат… — пробормотал Дип, сворачивая ушки. — Ведь я тебе уже объяснял… Он не хотел, чтобы ему раздавило ногу. Так вышло. Потому что он хотел чего-то другого. Может быть — отдохнуть. Может — проверить любовь своих родственников. Может — преданность коллег. Проверить этот мир на справедливость, в конце концов! Но мир не справедлив и не несправедлив. Мир — это мы! И от нас зависит, каким он будет!

— А мои желания… Прежде мне не удавалось замораживать людей!

— Потому что ты жил в нормальном мире. Не смещался в удаленные области. Да и сейчас, когда ты вернулся ближе к центру, тебе слегка помог я.

— И я по-прежнему могу пожелать, чего угодно? Без ограничений?

— Ограничений нет только внутри твоей монады. В твоем личном аду. Ты можешь воздействовать на среду моего обитания, ты можешь изменить людей вокруг себя и вокруг меня, которые суть только тени, но ты не сможешь ничего сделать мне. Ибо я — самостоятельная личность, а не проекция. И ты можешь отнять у меня все — кроме меня. А я могу отнять все у тебя. Но такого никогда не будет. Потому что желающий отнимать, а не давать, выпадает из времени. Оказывается наедине с собой. Миром движет любовь! Только она выше времени.

— Почему именно любовь?

— Да потому, что любовь — мера взаимоотношений между монадами. Любовь есть тяга одной монады к другой. Возможность построить не замкнутый идеалистичный или монструозный мирок, а познать что-то вне себя. Обратиться к другим.

— Я хочу обратиться к другим, — вздохнул я. — Только меня никто не слушает.

— В этом-то и проблема, — вытянул губы трубочкой Дип. — Это — главная проблема. Но ты можешь попробовать! Я предлагаю тебе попробовать! Собственно, ты уже имел возможность обратиться напрямую к Марьину… Он настоящий. И понимает, кто ты такой. Но любитель Ницше — не лучший объект для первого эксперимента.

Молодые люди вдруг начали оттаивать. А Марьин очнулся раньше всех. Увидел Дипа, оскалился и спросил его:

— Что было бы с твоим счастьем, если бы у тебя не было тех, кому ты светишь?!

— Да, — кивнул Дип. — Ничего. Жаль, что ты не можешь этого понять. И Латышев-шахтер рано или поздно добился бы своего. Даже в этом мире, где ты вложил столько труда в возможность властвовать лично. Он стал бы предпринимателем, профсоюзным лидером, депутатом. Он превратился бы в твой кошмар. Только ему не хватило терпения. Да и ты убежал бы из этой плоскости гораздо раньше… Ваши пути пока не могут сойтись. Прощай, Марьин!

— Прощай, Дипломатор, — гордо вскинул голову Марьин. — Надеюсь не увидеть тебя еще много лет.

— Любое желание разумной личности — закон, — ответил Дип. — А здесь я не Дипломатор. В твоем мире я — Адвокатор. И помни: даже залучив сюда кого-то, раскинув паутину зла, ты не сможешь его удержать. Найдутся те, кто выручит заблудшую монаду. А не найдутся — недолго она будет в твоей власти… Потому что мир устроен справедливо, Марьин! Это — лучший из миров!