Евгений Гаркушев - Выше времени

Нет, я правильно сделал, что оставил Инну на острове. Ничего хорошего в стране ее не ждало. И в том случае, если она дочь конкурента отца. И в том, если просто на него работает. Какой бы она ни была, девушка доставила мне немало приятных минут. Может быть, я даже вернусь к ней. Тогда, когда закончу все свои дела здесь…

Омерзин работал на полную катушку. Мне было гадко, противно и муторно. Стало жаль всех. Отца, Гапликова, Злодюшкина, что просил отсрочить выплату ничтожного, в общем-то, долга. Его приятеля, порубленного на куски, что меня, кажется, во время рассказа Гапликова даже позабавило. Просто дрожь пробирает…

Вспомнил я и Юлю Вавилову, которую бросил перед отъездом за границу по какому-то пустяковому поводу. Просто так это произошло или я находился под действием какого-то героина-2? Не вспомнить. Помню только, что девушка была мне небезразлична — и все, как ножом отрезало.

Интересно, она живет там же? Чем сейчас занимается?

Я вызвал начальника охраны и приказал:

— Машину. Не очень приметную. Пару человек охраны. Поедем, прокатимся.

Очнулся Злодюшкин все в той же подворотне. Пиджака не было, брюк — тоже. Туфли, естественно, тоже сняли. Только хорошую хлопковую рубашку грабители оставили. И носки с трусами снимать побрезговали. Видно, рубашку оставили из-за того, что из белой она превратилась в сильно грязную. Правда, все больше на сорочке была пыль и грязь — крови совсем немного. А грязь отстирается.

Нос болел, голова — умеренно. Подруга все-таки удержала грабителя от того, чтобы ударить жертву прутом по голове. К чему бы такие нежности? Не к добру, это ясно. Значит, скоро будут бить сильнее и больнее.

Паша встал, пошатываясь и держась за скользкую грязную стену. Из разбитого носа опять полилась кровь. Но нос — это ничего. Череп цел — уже очень хорошо. Бандиты, однако, совсем обнаглели. Среди бела дня останавливать приличного человека… Как чувствуют, что у него «крыши» в данный момент нет. Наверное, по выражению лица ориентируются?

Теперь бы только ментам не попасться. Те и последнее вытрясут. А повод какой хороший — босой и голый человек идет по улице… И менты — они отсутствие крыши определяют еще четче, чем бандиты. У них специализация такая.

На улице темнело. Гапликов брел по проспекту, раздумывая, снять носки или оставаться в них. И так, и так было не слишком хорошо. Подонки! Пусть забрали брюки, пусть нет дорогого пиджака — но как же плохо ходить без туфель!

Людей на проспекте совсем не было. Словно город вымер. С одной стороны — хорошо. Никто не видит, никто не пнет и не потащит в ментовку. С другой — странно и, опять же, не к добру.

Из-за угла раздалось цоканье каблучков. Неужели опять эта стерва возвращается?

Нет, из-за угла вынырнула девушка в мини-юбке, на высоких каблуках. Волосы растрепанные, краска на глазах размазана. Проститутка. Чего только в порядок себя не привела?

— Эй, подруга, не приютишь меня? В долгу не останусь, — пообещал Гапликов. — Не смотри, что меня обокрали.

— Меня саму обокрали, — всхлипнула девушка, — Эх ты, мой жалкий!

Баба Рая сидела на кожаном сидении большого автомобиля, невольно прислушиваясь к разговору парней, темноволосого, симпатичного, сидевшего рядом с ней, и бритого наголо, который вполоборота развалился на переднем сидении. Бандиты явно замыслили что-то нехорошее, но пока беседовали между собой и не обращали на старушку никакого внимания.

— А Бобика в ментовку вчера взяли, — сообщил один из них, темноволосый. — Идет он по проспекту, дурила, гайку не надел, цепуру дома оставил, а в кармане знаешь что?

— Волына, — предположил бритый.

— Нет, — захохотал темноволосый. — Еще попытка!

— Кинжал, — сделал следующее предположение не отягченный интеллектом бандит.

— Нет!

— А что же?

— Паспорт, — давясь хохотом, сообщил темноволосый.

— Что?!

Бритый начал хлопать себя широкими лапищами по толстым ляжкам и дико хохотать.

— Ну! Видно, большую дозу экстезина принял, совсем ошизел. Его менты хватают, а этот дятел им паспорт показывает! Те, понятное дело, сразу в оборот его взяли. Он кричит: я честный гражданин! У меня паспорт есть! С пропиской! Менты паспорт порвали в мелкие клочья, и объясняют ему: не гражданин ты, а говно! Бомж! Мы тебе сами прописку устроим, у нас в отделении, а потом браткам на органы продадим. У них сейчас кампания такая идет как раз!

Бритый подавился хохотом.

— Ну, Бобик на понты сел, кричит: да я сам браток, из этой же группировки, — продолжал рассказ довольный темноволосый. — Ему менты говорят: как бы за базар ответить не пришлось, волчок позорный. Ты ври, да не завирайся. Где волына? Где цепура? Где гайки твои? Понтовщик ты дешевый, а не браток! А нас на понт не возьмешь. И чувствует Бобик, что попал он.