Александр Бачило: Корм

Из подваливших звездолетов высыпал такой все смазливый народ, что в другой раз черт знает чего бы ни дал, лишь бы избежать с ним знакомства. Нечесаные бороды с блестками седины и капусты приятно обрамляли эти сизые, примятые жизнью ряшки. Бледно-волосатые пузики аккуратно свешивались у многих через щель между трикотанами и майкой, как тесто, вылезающее из кадки. В воздухе (а встреча происходила на астероиде, вокруг которого, по счастью, оказался воздух) густо пахнуло настойками, наливками, коньячком, водочкой, пивом и одеколоном. Не считая закуски, которой пахнуло тоже неслабо.

- Вот, рекомендую! - заорал Перепетуев, обращаясь к толпе, - мой лучший друг, мой друг бесценный, заводила детских игр и разводила юношеских драк, Павел... как тебя?

- Клим Евграфович...

- Ах да, конечно! - Перепетуев снова жахнул себя по лбу. - Ну да вздор! А вот знаешь ли ты, дражайший мой Глеб Егорыч, кто перед тобой?

Он широко обвел рукой нетрезвую компанию. Та с готовностью осклабилась щербатыми улыбками, видно любила слушать предстоящий дифирамб.

- Пред тобою, трепещи ничтожный, яко же и сам трепещу... - Фома Сильвестрович вдохновенно простер обе руки, - цвет отечественной словесности! Мастера шуршательной литературы! Лучшие и знаменитейшие нуль-шишиги!

Мастера послушно зарделись от смущения и тихо зашуршали меж собой.

- Весьма польщен, - сказал я, чтобы что-нибудь сказать. О нуль-шишигах я слышал впервые.

- Вот хорошо что ты нам попался! - все больше ликовал Перепетуев. - Мы тебя с собой возьмем!

Я протестующе замотал головой.

- Извини, Фома Сильвестрович, не могу! Я человек не военный, мне столько водки нельзя!

Перепетуев возмутился.

- При чем здесь военный - невоенный?! Это же - и с к у с с т в о... - с обидой сказал он и, помолчав, добавил, - ... водку пить. Ну да я не о том. Мы тебя, чудака, читателем сделаем! Читать умеешь?

- Кое-как... - осторожно отозвался я, - Гоголь там, Достоевский, Стру...

- Вздор, все вздор! - оборвал меня Фома Сильвестрович. - Теперь будешь читать только шуршавчики с продолжением! А то, понимаешь... - он понизил голос и наклонился ко мне, - ... у некоторых наших нуль-шишигов совсем читателей нет...

Вот это попался, подумал я. Перепетуев сочувственно качал головой.

- А ты-то сам что же, Фома Сильвестрович? - спросил я его.

- Я - другое дело! Я, брат, не читатель. Я - фен.

- Для просушки, что ли? - у меня вырвалась невольная ухмылка.

Он с размаху хлопнул меня по спине.

- Молодец! Быстро схватываешь! Вот такой читатель нам и нужен, правда, ребяты?... У ребят, понимаешь, воды многовато в шуршавчиках, - пояснил он, не шуршательная выходит литература, а хлюпательная. Читатели ее не заглатывают, а фены - ничего, справляются. Если, конечно, перед этим, как следует, осушить. Эх, люблю я это дело! - он повернулся к своей команде и зычно воззвал:

- Ну что, ребяты, осушим по одной?

- Осушим!!! - ответил дружный хор голосов.

- По звездолетам! - распорядился Перепетуев - Всем принять анабиоз, расползтись по дырам и шуршать! Ну, Глеб Егорыч, - обратился он ко мне, полезай и ты. Места всем хватит. У меня вместо кают черные дыры приспособлены...

- А далеко ли вы теперь летите?

- Я их, голубчиков, кормить везу, - отечески улыбнулся Фома Сильвестрович. - Им за шуршавчики денег-то с гулькин хвост платят, да и те телеграфом высылают. А телеграф, сам знаешь, штука медленная, сигналы распространяет со скоростью света. Вот они тысячелетиями и ждут гонораров своих. Поэтому мы с феньём решили корма раздавать. Рос-корм, Интерпресс-корм... сейчас вот на Волга-корм летим. Рыбалка там - закачаешься! Не забыть на Дюну залететь, червей накопать...

Через минуту я сидел в ходовой рубке перепетуевского "Студебеккера" и чокался с хозяином первой порцией анабиоза. Кустодиевские барышни, глупо хохоча, нарезали закуску. В иллюминаторе однообразно проносились звезды. От тихого гудения двигателей и шуршания за стеной начинало клонить ко сну.

- Э, нет, мил человек! - растолкал меня Фома Сильверстович. - Дрыхнуть я и сам могу! А кто будет шуршавчики читать?! На-ка, вот, тебе первую подборочку, - он вывалил на пульт передо мной охапку разрозненных листков. - Называется "Рваная грелка". Ты только начни - тебя потом за уши не оттянешь!

Я окинул взглядом весь чудовищный объем "Грелки" и залпом осушил полный стакан анабиоза. Сейчас же в голову ударил доплеровский эффект - звезды в иллюминаторе окрасились в разнообразные веселенькие цвета. А нуль-шишиги все шуршали в черных дырах, сетуя на падение скорости света...