Игорь Росоховатский - Дорога к вам

Он говорит, слегка растягивая слова, старается оценить каждое из них прежде, чем произнести, вложить побольше смысла и точности.

Пожалуй, он, гений, непонятый современниками, чувствует себя современником здесь, в новом веке. Ведь это он давным-давно говорил студентам: "Человек родился быть господином, повелителем, царем природы". Это он всю свою прежнюю жизнь искал "ту силу, которая дозволяет нам торжествовать над ужасом смерти".

Когда-то я думал: человек в конце жизни теряет все, что приобрел, "Теряет" - не то слово. Потому что человек не терял ни опыта, ни знаний, ни интеллекта. Он оставлял их - частицы своего "я" - в своих делах. Он старался оставить побольше их для современников и потомков - ради достижения цели, которой он отдал всего себя. Он еще не знал, что этим самым оставляет для себя возможность вернуться. И это незнание является доказательством его мужества.

Невольно приходят на ум слова отца Андриана: "Создание жизни - дело господа, и смертным не дано постигнуть великую тайну". Что бы он сказал сейчас?

Вспоминаю чудовище там, в комнате, которое смотрело на меня одним человечьим глазом. Очевидно, это был какой-нибудь врач, выслушивавший меня с помощью прибора. Хочу улыбнуться, но улыбка выходит грустной. Может быть, потому, что я так отстал, так мало знаю?..

Узкая ладонь Николая Ивановича мягко ложится на мое плечо. В его глазах светится сочувствие. В лавине новых впечатлений я не успел оценить его внимательности и чуткости. Может быть, такие же чуткие все люди сейчас...

- Я тоже прошел через это,- вполголоса произносит Николай Иванович.Поверьте, это пройдет.

Отрицательно качаю головой - слова здесь не нужны.

Бросаю взгляд на Кима. Он копается в каком-то ящичке, не смотрит в нашу сторону. Но по его напряженной позе я догадываюсь, что он прислушивается к разговору.

Николай Иванович крепче сжимает мое плечо:

- Вы много изведали в своей жизни и горя и радости - радости любви и семьи, мужества, борьбы. Но какую наибольшую радость знали вы?

Без чего жизнь показалась бы вам бесполезной?

- Радость познания, творчества,- отвечаю и быстро добавляю:

- Но она немыслима без борьбы, без любви, без всего остального...

Лицо Николая Ивановича светлеет.

- Поверьте,- повторяет он, вкладывая в свои слова убежденность, которой совершенно невозможно противиться.- В вас есть то же самое, что и в нас людях двадцать первого века. Вы будете счастливы.

Звуки его голоса долго не гаснут, блуждают эхом в зале.

Кажется, стоит позвать - и они вернутся.

У двери вспыхивает зеленая лампочка.

Ким подходит к нам, извиняется:

- Меня вызывают. Еще увидимся. Викентий Никодимович, мне необходимо у вас кое-что узнать по внутриклеточному обмену. Поможете мне?

Киваю головой, стараюсь скрыть вспыхнувшую гордость.

Последняя его фраза многого стоит, если учесть, что ее сказал так по-будничному деловито этот простой и милый молодой человек. Скажи мне это самый крупный ученый девятнадцатого века, я не был бы так доволен.

Когда-то меня преследовали за мои взгляды, отвергали мои работы, запрещали опыты, объявляли безбожником. Церковными догмами пытались зачеркнуть факты, хотя я говорил только о синтезе клетки и, конечно, представить не мог восстановление личности.

Тех, кто разделял мои взгляды, было очень мало, слишком мало даже для душевного удовлетворения. Как я мечтал тогда встретить больше смелых людей, которые бы поддержали меня! Как хотелось, чтобы скорей было создано такое общество, где не нужно скрывать самых дерзких мечтаний.

И вот свершилось. Эти люди поняли меня, как поняли Николая Ивановича. Они позвали нас, чтобы вместе трудиться. Значит, я жил и работал не напрасно. Я нужен потомкам - через годы, через века - нужен! Есть ли счастье выше этого?!

Откуда-то начало доноситься равномерное гудение. Возможно, это работают машины и аппараты, создающие живую ткань.

И я думаю, что вот мне и удалось увидеть завершение работы, в которую вложил всю жизнь. "Время зависит от скорости движения",- сказал Николай Иванович. Я добавлю: и от направления движения. А мы двигались только вперед - через невзгоды иа неустроенность жизни, через ссылки, через злобу и тоску, через саму непреложность времени. Теряли близких, ошибались, искали. Даже умирая, мы падали вперед... Мы складывали дела и мысли, как песчинки и камни, чтобы вымостить дорогу для потомков.

Так я пришел в этот мир - удивиться и поверить в то, что казалось невозможным.