Василий Сахаров: Кубанская Конфедерация

— Мечник, есть! Пошло движение!

Эти слова приняла половина бойцов, помимо меня укэвэшки имелись еще у командира второй разведгруппы Руса, у Хассо, Роберто, и у каждого старшего тройки. Поэтому все в курсе, что происходит, и я, молча, подтверждая, что понял Колыча, два раза по два, нажал на клавишу передачи сигнала. Все мы, готовы к бою, и вот на дороге показались первые сопровождающие шамана и вождя воины и носильщики, которые двигались совершенно спокойно и без всякого намека на суету или настороженность. А чего им? Тихо, спокойно, солнышко припекает, в желудке, наверняка, еще завтрак не переварился и, в общем‑то, жизнь хороша.

«Ну‑ну, давайте», — со злорадством подумал я и, как только со мной поравнялись два старика, окруженные тремя десятками воинов, вооруженных огнестрелами, прижал к губам рацию и прошептал:

— Начали! Главарей не заденьте!

Лес взорвался пулеметными и автоматными очередями, перемежаемыми одиночными выстрелами снайперов. Я вскинул «абакан» и короткой очередью вынес мозги ближайшему неоварвару. Ствол автомата переместился левее, в прицеле очередной силуэт, палец нажал на спусковой крючок, и прежде, чем опустел рожок, еще двое врагов рухнули в серую дорожную пыль.

Смертоносный свинец прошелся по колонне дикарей. Ветки и скрывающая воинов маскировка отлетели в сторону, и как только большая часть «зверьков» перед нами полегла, на упавших дикарских вожаков, которые спрятались от обстрела за трупами своих бодигардов, набросились разведчики. Надо отдать им должное, старики, людьми оказались не робкими (людьми ли?) и попытались оказать сопротивления, но возраст и растерянность помешали им это сделать. Пленников вырубили, подхватили под руки и поволокли в чащобу. Мы их прикрыли, и когда около полусотни дикарей откатились влево и вправо от распадка, начали отход. Вслед нам велась сильная стрельба, и летели стрелы, но лес надежно прикрывал разведчиков, и по заранее присмотренным звериным тропам, со всей возможной скоростью, отряд уходил от места удачной засады и налета. Сотня метров бегом. Еще сотня шагом. И так, отмахав от места засады километров десять, вверх по течению реки, в саду, который граничил с лесом, перед выходом на чистое пространство, мы наконец‑то, сделали первый привал.

Полуденное южное солнышко уже припекало во всю свою немалую мощь, и палило так, что выходить на открытое пространство не было никакого желания. Вокруг меня расположились бойцы из группы Колыча и, судя по их распаренным сосредоточенным лицам, хриплому дыханию и прилипшим к телу потным потемневшим горкам, они думали примерно о том же самом. Никто из них не хотел покидать старый фруктовый сад, с прохладным родником и небольшим ручьем, извилистой лентой, петляющий между деревьев, и выходить в колыхающееся жаркое марево полей перед нами. Однако сделать это было просто необходимо. Позади враги, с нами ценные пленники, и чтобы оторваться от погони, необходимо бежать как можно быстрее, но после короткого отдыха.

— Пятнадцать минут привал и продолжаем движение.

Полушепотом, отдал я команду, сбросил под ноги рюкзак и, привалившись спиной к крупному и шершавому стволу наполовину высохшей яблони, полуприкрыл веки глаз и задумался о том, правильно ли я все делаю. Пока, вроде все нормально. Засада и налет прошли неплохо, потерь нет, пленных взяли, и при хорошем для нас раскладе, деньков через пять мы вполне можем оказаться в форте.

Немного передохнув, я повернулся к соседнему дереву, под которым сидели Колыч и испанец Роберто, и окликнул их:

— Как там пленные?

— Дышат, — ответил сержант. — Хоть и старики, а крепкие.

— А еще они ругаются, как не знаю кто, я половину их слов не понимаю, — добавил альмугавар.

Усмехнувшись, я спросил Роберто:

— Говорить будут?

— Да, — согласно кивнул он. — Но перед этим их надо, — испанец помялся, подбирая нужное слово, — попытывать.

— Значит, вечером, на большом привале, пообщаемся с предводителями орды. — Взглянув на часы, я отметил, что отведенные на отдых пятнадцать минут почти закончились, немного повысил голос, и скомандовал: — Подъем братва! Привал окончен!

Воины нехотя поднимались, но никто не ворчал и не стонал, силы у нас в запасе имелись. Оглянувшись, я взглянул на прохладный ручей позади нас, и тоскливо вздохнул. После чего взвалил на плечи свою поклажу и перекинул на грудь автомат. Рефлекторно поежился от пропитавшего одежду пота, который после привала стал прохладным и снова соприкоснулся с телом, и пристроился в центр разведгруппы. Начинался очередной марш. Каждый воин наблюдал за определенным сектором, все настороже, оружие наготове и, держа как ориентир, мелькавшего в поле Лихого, разведчики покинули тенистый сад и выступили в путь.