Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

Она быстро взглянула на него испуганными глазами.

— Прошу вас, не надо. Я не к этому клонила. Неужели вы мне не верите?

— Верю, Пола. Расскажите мне, если хотите этого. Я поверю вам и помогу. — И он был совершенно искренен. Если бы было нужно, он не посчитался бы сейчас и с самим Императором. Раньше он никогда не был так влюблен, и когда это слово пришло ему на ум, он вздрогнул. Он никогда не прибегал к нему раньше.

Любовь? К земной девушке?

— Вы видели моего отца, доктор Алварден?

— Доктор Шент — ваш отец?.. Прошу вас, называйте меня Бел. Я же зову вас Полой.

— Если вы этого хотите, я попытаюсь. Мне кажется, вы очень на него рассердились.

— Он был не слишком вежлив.

— Он не мог вести себя иначе. За ним следили. Собственно, мы еще раньше договорились между собой, что он постарается избавиться от вас, а я повидаюсь с вами позже. В этом доме, понимаете… Видите ли, — тут она перешла на шепот, — на Земле должна произойти революция.

Алварден не мог скрыть своего изумления.

— Нет! — сказал он, широко раскрыв глаза. — На всей?

Лицо Полы вспыхнуло сердитым румянцем.

— Не смейтесь надо мной. Вы сказали, что выслушаете меня и поверите мне. На Земле должна произойти революция, и это серьезно, потому что Земля может уничтожить всю Империю.

— Земля может это сделать? — Алварден с силой подавил рвущийся наружу приступ смеха. Он мягко проговорил: — Пола, как у вас обстоят дела с галактографией?

— Не хуже, чем у остальных. Учитель, во всяком случае, так утверждает. Но какое отношение это имеет к происходящему?

— Имеет. Галактика занимает пространство объемом в несколько миллионов кубических световых лет. В состав ее входит двести миллионов населенных планет, и численность ее населения равняется приблизительно пятистам квадрильонам человек. Верно?

— Наверное так, если вы это говорите.

— Да-да, так, поверьте мне. Теперь дальше. Земля является единственной планетой с населением двадцать миллионов человек, без каких бы то ни было других ресурсов. Иными словами, на одного-единственного землянина приходится двадцать пять миллионов граждан Галактики. А теперь скажите: какой вред может причинить Земля из расчета двадцать пять миллионов к одному.

На мгновение души девушки, казалось, коснулось сомнение, но она тут же очнулась.

— Бел, — твердо сказала она, — я не могу на это ответить, но мой отец может. Он не сообщил мне подробности, потому что считает, что они могли бы стоить мне жизни. Но он сделает это теперь, если вы поедете со мной. Он сказал мне, что Земля знает способ, который может ей помочь уничтожить всю жизнь, кроме земной. И он, должно быть, прав. Он всегда раньше оказывался прав.

Щеки ее порозовели, и Алварден с трудом удержался от желания коснуться их (касался ли он их когда-нибудь раньше и чувствовал ли ужас при этом?) Что с ним происходит?

— Сейчас больше десяти, — сказала она.

— Да, — ответил он.

— Тогда он должен быть наверху… если только его не схватили. — Она огляделась и непроизвольно вздрогнула. — Мы не можем войти в дом прямо из гаража, и если вы пойдете со мной…

Она положила ладонь на дверную ручку и вдруг замерла. Голос ее перешел в хриплый шепот:

— Там кто-то идет… О, скорее.

Все остальное напоминало единый долгий вздох. Потом Алварден не мог расчленить его на детали. В одно мгновение он протянул к ней обе руки, и она оказалась совсем рядом, теплая и нежная. Губы ее задрожали подле его губ, а потом — бесконечное море нежности.

Секунд через пятнадцать он попытался скосить глаза, чтобы увидеть источник тревоги. Но это ему не удалось. Он был ослеплен светом звезд, оглушен ударами собственного сердца.

Ее губы отдалились, но он продолжал ощущать их, а потом потянулся, ища их, и нашел. Руки его отвердели, и она растворилась в них.

Прошло немало времени, прежде чем они оторвались друг от друга, но все равно они еще сидели некоторое время, прижавшись щекой к щеке.

Раньше Алварден никогда не был влюблен и сейчас просто не мог подобрать нужных слов.

«В чем, собственно, дело? Земная девушка или нет, я все же человек».

Как будто погруженный в мечту, он сказал:

— Должно быть, это был шум какого-то движения.

Она сидела теперь на расстоянии вытянутой руки от него, но ее глаза не могли лгать.

— Вы настоящий дьяволенок. Вы серьезно?

В глазах ее мелькнули искры.

— Я хотела, чтобы вы меня поцеловали. И не жалею.

— А вы думаете, я жалею? Поцелуйте меня тогда снова, и только потому, что на этот раз мне этого хочется.