Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

И, внезапно, в крайнем удивлении он воскликнул:

— Да я же не заметил! У этого человека волосы на лице! — Он повернулся к Арбену. — Он всегда был бородатым?

— Бородатым?

— Волосы на лице! Идите сюда! Неужели вы их не замечали?

— Да, сэр. — Арбен искал ответ. Он действительно заметил их утром, но потом забыл. — Он таким родился, — сказал он.

— Что ж, нужно их удалить. Вы ведь не хотите, чтобы он бродил по округе, как дикое животное, не так ли?

— Нет, сэр.

Волосы быстро исчезли под облаченными в перчатки руками техника.

Техник сказал:

— У него и на груди волосы, доктор Шент.

— Великая Галактика, — проговорил Шент, — позвольте, я взгляну! Да это просто ковер какой-то! Ладно, пусть так и останется. Сквозь рубашку их не будет видно, а я хочу, чтобы вы продолжали работу с электродами. Давайте провода сюда и сюда.

Протянулись тонкие пластиковые полоски.

Дюжина соединений, чувствующих сквозь кожу костный мозг, а в глубине нежные ткани и отголоски тех микропотоков, что волнами струятся в мозгу от клетки к клетке.

Они внимательно наблюдали за деликатными отклонениями стрелки амперметра, по мере того, как создавались и нарушались соединения. Крошечные отметчики плели свою нежную паутину на разграфленной бумаге, оставляя на ней след, состоящий из неровных пиков и обрывов.

Потом графики были сняты и размещены на светящемся стекле. Все наклонились над ними, перешептываясь.

Арбен слышал обрывки слов:

— … замечательная регулярность… посмотрите на высоту квантового пика… подумайте, что необходимо проанализировать… настолько ясно, что видно невооруженным взглядом…

А потом, как ему показалось, ужасно долго шла утомительная возня с синапсифером. Поворачивались ручки, записывались данные и снова включались различные электроприборы.

Потом Шент улыбнулся Арбену и сказал:

— Скоро все кончится.

Огромная машина надвигалась на спящего, подобно медленно движущемуся голодному животному. Четыре длинных провода протянулись к его конечностям, плоский черный кусок чего-то, похожего на твердую резину, был осторожно помещен на шею, а зажимы, идущие от плеч, удерживали его на месте и, наконец, подобно двум щупальцам, прикреплялись к бледной округлой голове так, чтобы каждый электрод заканчивался на виске.

Шент не спускал глаз с хронометра в правой руке. В левой он держал выключатель. Большой палец на его левой руке шевельнулся — и ничего не произошло. Даже обостренный слух Арбена не уловил никаких изменений в окружающем. Казалось, протекли часы, бывшие на самом деле тремя минутами. Большой палец Шента напрягся вновь.

Ассистент доктора наклонился над все еще спящим Шварцем, поднял голову и победно взглянул на Шента.

— Он жив.

Потом прошло еще несколько часов, в течение которых изымались данные пациента, шли взволнованные разговоры — то шепотом, то едва ли не криками восторгов. Было уже далеко за полночь, когда глаза Шварца открылись.

Шент отошел бледный, но счастливый. Он вытер лоб тыльной стороной ладони.

— Все в порядке.

Потом он уверенно повернулся к Арбену.

— Он должен остаться у нас на несколько дней, сэр.

Взор Арбена загорелся тревогой.

— Но… но…

— Нет, нет, вы должны положиться на меня. Он будет в безопасности, и я готов поклясться в этом собственной жизнью. Оставьте его нам, кроме нас, его никто не увидит. Если вы сейчас заберете его с собой, он может не выжить. Что вам это даст? Если он действительно умрет, вам придется объяснять Древним, откуда взялось тело.

Это решило проблему. Арбен от волнения сглотнул слюну и сказал:

— Слушайте, как мне узнать, когда прийти и забрать его? Я не сообщу вам своего имени.

Но это уже можно было считать согласием.

Шент сказал:

— Я не спрашиваю вашего имени. Приходите через неделю, считая от сегодняшнего дня, в десять вечера. Я буду ждать вас у двери в гараж, тот самый, в котором вы оставили ваш бьюхил.

Был вечер, когда Арбен выехал из Чики. Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как незнакомец оказался у дверей его дома, и за это время он удвоил преступление, совершенное им против обычаев. Будет ли он когда-нибудь снова в безопасности?

Когда его машина катилась по пустынной дороге, он не мог удержаться, чтобы то и дело не оглядываться. Станет ли его кто-нибудь преследовать и устанавливать, где он живет? Ведет ли на него досье Братство Древних?

Он располагал еще четвертью столетия, прежде чем ему исполнится шестьдесят лет, однако они жили с Древними каждый день — из-за Грю, а теперь еще и из-за незнакомца.