Айзек Азимов: Камешек в небе. Звезды как пыль

— Точно — нет.

— А я помню. Он сказал: «В среднем на одну звезду приходится семьдесят кубических световых лет. Если будете пробовать методом проб и ошибок без меня, вероятность двести пятьдесят квадрильонов к одному, что вы пролетите дальше миллиарда миль от любой звезды!» Именно в этот момент я догадался. Я даже услышал, как что-то щелкнуло у меня в мозгу.

— У меня ничего не щелкает, — сказал Ризетт.

— Может, объясните немного проще…

И Артемизия сказала:

— Не понимаю, о чем вы это, Байрон.

— Разве вы не видите, что это именно та вероятность, которая ожидала Джилберта? Вы помните его рассказ? Ударил метеорит, и курс корабля изменился. В конце концов он оказался внутри звездной системы. Это могло случиться по совпадению, настолько невероятному, что его можно не принимать во Внимание.

— Значит, это рассказ безумца, и никакой планеты повстанцев нет.

— Но, может быть, условия появления корабля вблизи планеты не столь невероятны? И это может быть лишь в одном случае, только в одном.

— В каком именно?

— Вы помните рассуждения Автарха? Двигатели корабля Джилберта не повреждены, и поэтому мощность толчка осталась прежней. Иными словами, длина прыжков не изменилась. Изменилось лишь их направление, таким образом, что корабль оказался в Туманности. Такая интерпретация фактов совершенно невероятна.

— Какова же альтернатива?

— Не изменилась ни мощность, ни направление, и вообще не было оснований считать, что направление прыжков изменилось. Это ведь только допущение. А что, если корабль шел прямолинейным курсом? Он был нацелен на звездную систему, в ней и оказался.

— Но ведь он летел…

— … на Родию и оказался там. Это совершенно очевидно.

Артемизия сказала:

— Но тогда планета повстанцев — моя родина! Невероятно!

— Почему невероятно? Она где-то в Родийской системе. Есть два способа спрятать что-нибудь — поместить его туда, где никто не найдет, например, в Туманность Лошадиная Голова, или поместить в то место, где никто и не будет искать — прямо перед глазами, у всех на виду. Подумайте, что случилось с Джилбертом после приземления на планете повстанцев? Он вернулся на Родию живым и объяснил это тем, что там не будут искать тиранитский корабль и случайно не обнаружат планету. Но почему же он остался жив? Ведь повстанцы должны были его умертвить, чтобы он не проговорился, что он, кстати, и сделал. Может существовать лишь одно объяснение: планета повстанцев находится в системе Родии, а Джилберт — Хинриад, а где еще с таким уважением отнесутся к жизни Хинриада? Только на Родии.

Артемизия стиснула руки.

— Но если то, что ты говоришь, Байрон, правда, то отец — в опасности. Ведь планета в его владениях.

— Да, уже двадцать лет он подвергается риску, — согласился Байрон. — Но, возможно, это не так страшно, как ты думаешь. Джилберт однажды признался мне, как трудно притворяться дилетантом и ни на что не годным человеком. Конечно, он драматизировал, бедняга. У него было все не так сложно, и он позволял себе оставаться самим собой только с тобой, Арта. Но ведь возможно полностью жить такой жизнью, если ставить перед собой великую цель. Казаться никчемным, слабовольным даже в глазах дочери. Склонять ее на ненавистный брак, лишь бы не подвергнуть риску дело всей жизни. Казаться слабоумным…

Артемизия с трудом обрела дар речи.

— Неужели ты имеешь в виду…

— Иначе думать невозможно, Арта. Он уже свыше двадцати лет Директор. Все это время Родия постоянно усиливалась за счет территорий, переданных ей тиранитами. Тираниты считают, что с таким Директором они в безопасности.

В течение этих двух десятилетий он готовит восстание, не встречая помех, потому что он выглядит безвредным для тиранитов.

— Ваше предположение, Байрон, не менее опасно, чем предыдущее, — сказал Ризетт.

— Это не предположение. Я сказал в последнем разговоре с Джонти, что это он, а не Директор предатель, выдавший моего отца, потому что мой отец не настолько глуп, чтобы поверить Директору без надежной гарантии. Но именно так поступил мой отец.

Джилберт подслушал разговор моего отца с Директором, из которого он узнал о тайной роли Джонти в заговоре. Он мог узнать об этом только одним путем.

Но палка имеет два конца. Мы думали, что мой отец работает на Джонти и пытается лишить поддержки Директора, но равно вероятно, или даже вероятнее, что он работал на Директора, и его роль в организации Джонти, как агента планеты повстанцев, заключалась в задержке преждевременного выступления Лигейна, которое могло разрушить два десятилетия тщательной подготовки. Почему, вы думаете, мне было так важно спасти корабль Аратапа, когда Джилберт замкнул двигатели? Не ради себя. Я в то время не думал, что Аратап освободит меня. Я не думал даже о тебе, Арта. Нужно было спасти Директора. Он самый важный человек среди нас. Бедный Джилберт не понял этого.