Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

Он поколебался.

— Была делегация Лигейна, и ее возглавлял сам Автарх. Я рассказал ему о планете повстанцев.

— Только что вы говорили, что никому не рассказывали, — напомнил Байрон.

— Кроме Автарха. Я должен был узнать от него правду.

— Что же он вам сказал?

— Практически ничего. Но он должен был быть осторожным. Мог ли он доверять мне? Я мог работать на тиранитов. Откуда ему было знать это? Но он не закрыл дверь окончательно. Это наша единственная ниточка.

— Что ж, идем на Лигейн, — сказал Байрон. — Одно место не хуже другого.

Воспоминания об отце угнетали его, и в этот момент для него больше ничего не имело значения. Пусть будет Лигейн.

Лигейн! Но это лишь легко сказать.

Как нацелить корабль в крошечный огонек планеты, расположенный на расстоянии тридцати пяти световых лет отсюда? Двести триллионов миль. Два с четырнадцатью нулями. При скорости десять тысяч миль в час — такова нынешняя крейсерская скорость их корабля — им потребуется два миллиона лет, чтобы добраться туда.

Байрон почти с отчаянием рылся в справочнике «Стандартные Галактические Эфемериды». Там были перечислены 10 тысяч звезд с их положением, выраженным тремя числами. Сотни страниц чисел, символизировавших координаты греческими буквами «ро», «тета», «фи».

«Ро» — расстояние от Центра Галактики в парсеках, «тета» — угловое расстояние вдоль плоскости галактической линзы от Стандартной Галактической Базовой Линии (линия, связывающая центр Галактики с солнцем планеты Земля), «фи» — угловое расстояние от Базовой линии в плоскости, перпендикулярной в Галактической линзе.

Последние два числа измерялись в радианах. Зная эти три числа, можно было определить положение любой звезды в безбрежности космоса.

Помимо этого, необходимо было знать собственное движение звезды по скорости и направлению. Это была небольшая коррекция, но совершенно необходимая. Миллион миль — ничто в сравнении с межзвездным расстоянием, но для корабля это много.

Конечно, существует вопрос о собственной позиции корабля. Можно определить расстояние от Родии по показаниям массометра, точнее, расстояние от солнца Родии, поскольку в космосе гравитационное поле звезды поглощает поля зависимых планет. Труднее определить направление их движения по отношению к Галактической Базовой Линии. Байрон должен был определить положение двух других звезд, кроме солнца Родии.

По их положению и известному расстоянию от солнца Родии он мог определить их собственное положение.

Это было сделано грубо, но он был уверен, что достаточно точно. Зная собственную позицию и положение солнца Лигейна, он мог установить приборы и рассчитать положение и силу гиператомного толчка.

Байрон чувствовал себя одиноким. Но не испуганным! Это слово он отрицал. Но, несомненно, испытывал напряжение.

Шесть часов спустя он закончил расчет прыжка.

Конечно, нужно было проверить все данные. Может быть, еще удастся вздремнуть.

Постель он перенес в рубку.

Остальные двое, очевидно, спали в каюте. Это хорошо, никто не мешает. Но тут он услышал негромкие шаги босых ног и поднял голову.

В дверях стояла Артемизия.

— Почему вы не спите? — строго спросил он.

Она тихо сказала:

— Ничего, если я войду? Я вам не помешаю?

— В зависимости от того, что вы будете делать.

— Я постараюсь делать то, что нужно.

Что-то уж очень скромно, с подозрением подумал Байрон, но тут же выяснилась и причина такой скромности.

— Я ужасно боюсь, — сказала она. — А вы?

Он хотел сказать «нет», но вышло по-другому. Байрон глуповато улыбнулся и сказал:

— Я тоже.

Странно, но это ее успокоило. Она села рядом с ним и посмотрела на раскрытые книги и листы расчетов.

— Все эти книги были здесь?

— Без них нельзя управлять кораблем.

— И вы все это понимаете?

— Не все. Но надеюсь, что понимаю достаточно. Вы знаете, нам нужно прыгнуть к Лигейну.

— Это трудно?

— Нет, если знаешь все данные — они есть, если имеешь приборы — тоже есть, и опыт. Вот этого у меня нет. Следовало бы совершить несколько прыжков, но я собираюсь сделать только один — так меньше вероятность неточности, хотя для этого потребуется гораздо больше энергии.

Не нужно больше говорить, ей будет страшно. Если она действительно испугается, с ней трудно будет справиться. Он говорил это себе, но ничего не помогало. Он хотел разделить с кем-либо тяжесть, частично снять ее с себя.

Он сказал:

— Я не все знаю. Плотность материи между нами и Лигейном, воздействующая на прыжок, определяет кривизну этого пространства вселенной. «Эфемериды» — вот та толстая книга — упоминает, что при некоторых стандартных прыжках необходимо учитывать коррекцию на кривизну и от нее рассчитывать собственную коррекцию. Я не уверен, что правильно запрограммировал компьютер.