Игорь Росоховатский - Загадка 'Акулы'

Он завернул за угол и увидел слепого. Постукивая палочкой по забору, тот искал вход во двор и не мог его нащупать. А калитка была перед ним стоило только толкнуть ее. На лице слепого застыло мучительное выражение. Видимо, он спешил, и вот - неодолимая преграда.

Юрий быстро подошел к человеку в темных очках и провел его в калитку.

- Спасибо, - сказал слепой, и мучительное выражение сбежало с его лица.

"Где находилась преграда? Во внешнем мире? Нет, в нем самом. Ведь преграда - не забор, а слепота".

И вдруг Юрий с отчаянием подумал: "Может быть, я со стороны похож на него? Я тоже стою перед калит кой, но не могу ее распахнуть не потому, что она спрятана или трудно открывается, а просто потому, что я слеп..."

И в его напряженном мозгу возникла мысль, на долгое время лишившая его покоя: "Разве мог бы слепой создать микроскоп и проникнуть в невидимый мир? Разве глухой помыслил бы о создании звукоуловителя? С помощью приборов можно совершенствовать органы, но что делать, если нет самого органа?"

3

Юрий вглядывался в окуляр оптического микроскопа. Он рассматривал капли культуры болезни при увеличении в две тысячи раз. Он менял одну пластинку за другой.

Иногда поле зрения почти закрывали шарообразные бактерии. Это стрептококки и пневмококки, которым невидимая бактерия "а", ослабив защитные силы организма, открывала широкую дорогу. На каждой последующей пластинке кокков становилось все больше и больше. Это означало, что они делились, бесконечно удваивались. Но где же сама бактерия "а"?

Ее не удается обнаружить, а между тем - как его неоднократно подтверждалось на опытах - если зараженную белковую среду привить здоровому животному, то уже через два-три часа у него появятся признаки "акулы".

Юрий может перечислить все симптомы в любое время. Он помнит их, как воин - приметы врага.

Когда он ехал сюда, он мечтал о славе. Теперь он думал только об умирающих людях, о науке - она одна может их спасти. Опасность глядела на него с пылающего лица Марины. У него появилось больше сил для борьбы. Он болел, умирал вместе с больными. Теперь он мечтал только об одном: чтобы из больниц выходили выздоровевшие люди. И пусть они даже не узнают, кому обязаны спасением, - главное, чтобы они были здоровы. И Марина тоже.

Он трет воспаленные глаза. Какой тяжелой стала голова!.. Он вспоминает, что не спал две ночи, и тут же забывает об этом. Он думает: "Если с ней что-либо случится, как я буду жить?" Он ловит себя на мысли, что больше думает о себе, чем о ней.

Юрий выключает микроскоп. Перед глазами все еще плывут, как в тумане, палочки, спирали, кокки, что живут в капле жидкости, частицы необъятного мира. А за окном на дереве сидят птицы, шевелятся листья. Юрий слышит шум большого города. Это жизнь другой частицы мира, в которой живет человек. И в этом мире звучит голос Марины, она зовет...

Юрий сбрасывает халат, спешит к двери. Его останавливает лаборант:

- Юрий Аркадьевич, как здоровье Марины? Этот вопрос задают теперь часто, словно только он связывает Юрия с другими людьми.

- Я отлучусь на полчаса, - говорит Юрий вместо ответа и встречает сочувственный взгляд.

Он выходит из лаборатории, забыв закрыть за собой дверь.

4

Юрий не узнал Марины. За воспаленными опухшими веками остро блестели глаза, потерявшие цвет.

"Ты сегодня лучше выглядишь", - хотел сказать он вместо приветствия, но почувствовал, что лживые слова не идут с языка.

Между ними словно пролегла пустота, и сквозь нее проходил только долгий прощальный взгляд женщины.

Юрий отвел руку врача и шагнул к Марине. Он переступил черту, и они опять были вместе. Страшное осталось позади.

Он услышал тихие слова::

- Больше не приходи ко мне...

- Почему, Марина?

Слова летели со свистом, как пули;

- Может быть, я умру. Не спорь. Я знаю. Так вот, перед смертью я должна сказать правду. Я не любила тебя. У меня был другой. Сейчас он далеко. Вот письмо. Я написала ему, видишь. Если можешь, прости...

- Не надо, Марина... - сказал он. - Все еще будет в порядке. Ты выздоровеешь,,.

Он знал, что все ее слова - ложь и никакого "другого" нет. Она написала это письмо, чтобы ему было легче забыть ее. Значит, у нее не осталось надежды...

Врач сделал знак, и Юрий повернулся, вышел из палаты. Что он может сделать, если все созданное многими людьми оказалось бессильным на этом поле боя? Разноречивые чувства кружили его словно в водовороте. Любовь не хотела примириться с неверием, а молодость - с сознанием бессилия. Он мечтал о чуде и знал, что чуда не будет.